– Такая захватывающая книга?
Аша обернулась. Тендрик смотрел на нее с полунасмешливой улыбкой. Она заставила себя улыбнуться в ответ и понадеялась, что скрутившая живот судорога не отразилась на лице. Тендрик занял место Джина; Аша не знала, принадлежит ли он к людям Шадрехина, но подозревала, что нет. Своим скорбным взглядом на мир он был куда ближе к Радену, чем к обитателям Убежища.
– Просто устала, – соврала она, надеясь, что начальник оставит ее в покое.
Но Тендрик не ушел, а уселся напротив нее, огляделся по сторонам и начал, понизив голос.
– Я все хотел спросить… Ты знаешь, куда ушел Джин?
Аша покачала головой, отвела глаза.
– Понятия не имею.
Тендрик разочарованно вздохнул, но кивнул.
– По словам Радена, последний раз он видел его с тобой. Я надеялся, может, он что-то сказал, прежде чем исчезнуть. Не могу сказать, что мечтал занять его место, – признался он.
– Ничего не сказал, – отрезала Аша в надежде, что это положит конец разговору.
Курчавый тень словно не замечал ее неловкости.
– А тебе не показалось, что он был чем-то встревожен? Дергался? – настаивал он. – Халид считает, что ему просто все здесь опротивело, вот он и ушел, но Раден думает, с ним что-то случилось. Например, он не поладил с народом, с которым водил компанию… Если ты меня понимаешь. – Тендрик покачал головой. Кажется, ему больше хотелось посплетничать, чем выслушать мнение Аши. – В таком случае я бы сказал, что он сам напросился.
Аша понимала, что надо бы промолчать, но это было уже слишком.
– Судьбы, Тендрик, да при чем тут Шадрехин? – выкрикнула она, не сдержав злости. – Джин был хороший человек, а Раден, если распускает такие слухи, – скользкое ничтожество!
Тендрик, не ожидавший от нее такой вспышки, немного опешил.
– Я… извиняюсь. – У него действительно был виноватый вид. – Ты права. Надеюсь, у Джина все хорошо.
Аша сжала зубы и уставилась на распад-часы. День еще не кончился, но подходил к концу.
– Мне надо идти, – она оттолкнула стул и кивнула на сложенные на столе бумаги. – Завтра закончу.
Девушка вышла, оставив Тендрика таращиться ей вслед.
Закрыв за собой дверь своей комнаты, она рухнула на кровать, отгоняя стоявшие перед глазами последние мгновения Джина. Аша уставилась в потолок: все нетерпение и боль последних недель грозили вырваться на свободу. Сколько еще ей выносить этот Тол? Девушка протяжно вздохнула.
В углу деликатно прокашлялись.
– Ашалия, я полагаю?
Вскочив, Аша увидела у дальней стены двоих мужчин, возникших прямо из воздуха. Мужчину и мальчика, поправилась она, присмотревшись. Паренек примерно ее возраста, невысокий и худенький, с бледными щеками. Из слуг, подумалось ей. А вот мужчина…
Богатый голубой плащ. Высокого роста и на вид немолод, хотя светлые волосы еще не поблекли. Сильный подбородок и пронзительные голубые глаза, и маленькая бородка, смотревшаяся бы смешно на другом лице, а этому придававшая достоинство.
– Кто ты? – неверным голосом выговорила девушка, хотя уже знала ответ.
– Герцог Элосьен Андрас, – назвался Страж Севера и успокаивающе махнул рукой. – Не тревожься, пожалуйста. Я просто пришел спросить.
Аша кивнула, собирая разлетевшиеся мысли; она его ждала и все равно растерялась, да еще и оробела перед главой Надзора. Оглянулась на дверь – закрыта как была.
– Как вы сюда попали? Ваша милость. – Поспешно добавила она.
– Потом объясню. – Герцог вдруг нахмурился и шепнул что-то своему слуге. Потом снова повернулся к Аше и долго вглядывался в ее лицо.
– Кажется, я напрасно тратил время, – объявил он наконец. – Прости, что обеспокоил.
Аша разинула рот. От встречи со Стражем Севера она ожидала чего угодно, только не этого холодного пренебрежения.
– Не уходите, пожалуйста, – отчаянно заговорила девушка. Что бы она стала делать, упустив и этот шанс? – Если можно узнать, что случилось с моими друзьями, я хочу помочь. Хочу знать, кто и почему их убил.
Страж Севера обернулся так, словно собирался резко одернуть ее, но тут его взгляд упал на разбросанные по столу листки. Он сжал губы, подошел к столу, склонился, рассматривая.
– Ты знала этих людей?
Аша кивнула. На досуге она рисовала своих друзей по школе – спешила запечатлеть, пока их лица не стерлись в памяти. Там было много портретов Давьяна, несколько – Вирра, и других тоже. Когда-то девушке говорили, что у нее талант к рисованию. Оно помогало убить время и справиться с горем.
Аша проглотила ком, встававший в горле всякий раз, как она думала о Давьяне.
– Это мои друзья, ваша милость, – тихо ответила она. – Те, что погибли.
Герцог заглянул ей в лицо, и взгляд его стал мягче.
– Расскажи мне о них.
Это была просьба, а не приказ.
Аша колебалась. Что-то в ней не желало делиться с этим человеком воспоминаниями о Вирре и Давьяне. Но вспомнить их хотелось.
– Давьян милый. Иногда слишком уж молчалив: запутается в своих делах и забывает, что можно поделиться. Но он честный, умный и верный. – Говоря о нем, Аша заулыбалась. – Вирр шумный и безрассудный: бывает, сперва делает, а потом уж думает, но у него хватает смекалки исправить то, что натворил, так чтобы обошлось без больших неприятностей. Он забавный и хорошо умеет… – подумав, девушка развела руками: – Да он, по правде сказать, все хорошо умеет. И знает об этом. Причем он не задается, а просто уверен в себе, как никто не смеет быть уверенным. Старших он с ума сводит… – Аша сама почувствовала, как исказилось ее лицо, когда она поняла, что говорит о друзьях в настоящем времени. – То есть сводил с ума, – тихо поправилась она.
Подняв глаза на Стража Севера, девушка поразилась. Тот подался к ней, слушал с жадным вниманием. Едва поймав ее взгляд, герцог прикрылся маской безразличия, но Аша уже видела то, что видела.
Герцог молчал, и затянувшаяся тишина становилась неуютной. Аша уже готова была нарушить молчание, когда Страж Севера выпрямился и взглянул на мальчика-слугу.
– Ты уверен?
Паренек чуть заметно наклонил голову.
– Да, ваша милость.
Герцог покачал головой, словно сам дивился своему решению, и со вздохом обратился к Аше:
– Хочешь помочь? Переберешься во дворец, чтобы узнать, что происходит?
Аша кивнула, едва смея надеяться. Девушка не понимала, что заставило герцога передумать.
– Конечно, ваша милость.
– Тогда идем со мной. И называй меня Элосьеном, по крайней мере, наедине. «Ваша милость» бывает утомительна. – Элосьен повел бровью в сторону слуги. – Пора, я полагаю, постучаться в дверь к Нашрелю.
