– Я… не знаю. Отчасти мне хочется вспомнить, чтобы не приходилось гадать.
– А другая часть боится того, что может вспомниться?
– Да.
Внешне Седэн не выказывал особых чувств, но Давьян видел боль в его глазах.
Он помедлил, не зная, что сказать.
– По-моему… Даже если ты узнаешь то, чего боишься, у тебя останется выбор, как жить дальше, – заговорил он наконец. – Если ты хороший человек… Ну, что было в прошлом, то прошло. Это не причина не быть хорошим в будущем.
Седэн подумал над его словами и склонил голову. – Хороший совет, – тихо сказал он, – и я благодарен тебе за откровенность.
Их кони догнали остальных, и разговор замер, оставив Давьяна наедине с его мыслями. С его горем. Оно притупилось и уже не угрожало прорваться наружу, как накануне ночью, а превратилось в непрестанную гложущую пустоту под ложечкой, и казалось, эта боль никогда не отступит.
Какое-то время он размышлял над их с Вирром бегством из Каладеля. Илсет явно предвидел судьбу школы – не был ли он сам в этом замешан? Или даже виновен? Чем больше думал об этом Давьян, тем больше уверялся, что так и было, и тем горячее становился его гнев.
День тянулся медленно, большей частью в молчании. Все были напряжены, ожидали погони из Триндара. Но никто за ними не гнался, и, когда солнце скрылось за горизонтом, путники отыскали подходящее для лагеря укромное местечко.
Сумерки уже переходили в ночь, когда на дороге послышался стук копыт.
На северной дороге попадалось мало путников, и Давьян с любопытством отвернулся от только что разведенного костра к приближающемуся ровным шагом всаднику. Тот натянул поводья в круге света, и знакомый голос позвал:
– Эл тебя побери, Терис, мог бы до отъезда заглянуть в храм?
Давьян с облегчением расслабился, узнав под капюшоном лицо Нихима. Вирр придержал ему поводья, пока жрец спешивался, и отвел его коня к остальным.
Терис встретил пришельца недоуменным взглядом. – Нихим, ты что здесь делаешь?
Высокий жрец пожал плечами.
– Я услышал, что принцесса обошлась с вами не слишком великодушно, и подумал, что вы могли направиться в эту сторону. Хотя ты упустил эту подробность, когда мы разговаривали в последний раз, – он многозначительно взглянул на Териса.
Тот только рассеянно кивнул в ответ.
Элрик же с возмущением отозвался на слова Нихима.
– Принцесса Каралина была более чем великодушна! – взорвался он. – Эти люди – преступники, никто не дал бы им больше, чем дала она.
– Он прав, – примирительно заметил Терис.
Нихим, узнав Элрика, поднял бровь.
– Только не говори мне, дружище, что вы приняли в компанию Ревнителя.
Терис улыбнулся.
– Нихим Сети, познакомься с Элриком Шайнвиром, лучшим из фехтовальщиков, когда-либо нарочно проигрывавших Песню мечей!
Представленный таким образом Элрик насупился, зато Нихим хихикнул.
– Шайнвир, стало быть? Да, слышал я с утра, еще до отъезда, слушки насчет тебя, – с усмешкой сказал он. – Тогда, пожалуй, понятно, почему ты решил проводить Териса и компанию за границу этой страны. Мало кто останется доволен, отдав все свои сбережения тому, кто публично выбросит его денежки в ближайшую канаву. Можно сказать, выставил ты их дураками.
Элрик покраснел и промолчал.
Нихим взял Териса под руку и что-то тихо зашептал ему на ухо. Терис серьезно кивнул и обратился к остальным:
– Мне надо поговорить с Нихимом наедине. Пока меня не будет, пусть кто-нибудь сторожит лагерь.
Без дальнейших объяснений они со жрецом отошли от костра дальше по дороге.
Давьян хмуро смотрел им вслед, дивясь внезапному появлению Нихима. Когда старшие секретничали в храме, мальчика это не обеспокоило, но в пути – другое дело. Если Нихим собирается с ними, он должен объяснить, что случилось.
Подошел Вирр, взглянул в ту же сторону.
– Ты за ними пойдешь или я? – как ни в чем не бывало осведомился он.
Давьян незаметно улыбнулся.
– Я пойду. Остальным скажи, будто… Отошел облегчиться или еще что.
Вирр только кивнул и отошел обратно к костру.
Следить за Терисом и Нихимом оказалось просто: темнело, а двое шагали себе как на прогулке за дружеской беседой. Сперва слов было не разобрать, но после неожиданной паузы Терис тяжело обронил:
– Есть надежда, что ты повернешь назад?
Нихим с улыбкой покачал головой.
– Настал мой срок. Мы оба это знали с той минуты, как ты вошел в храм с мальчишками. Помоги мне Эл, я больше не буду таиться.
– Бросаешь наконец Марут Джа?
Нихим сплюнул в сторону.
– В этих одеждах я каждый день, как в грязи, купался. Да, наконец бросаю. Могу только надеяться, что Эл простит то, что я делал, пока их носил.
Давьян, прикрываясь густым кустом у дороги, подкрался чуть ближе. Его шаги терялись среди пробуждавшихся кругом ночных шорохов.
– Хотел бы я по-настоящему расплатиться с тобой за ее спасение, – сказал вдруг Нихим.
– Вовсе тебе не нужно было платить, – возразил Терис. – Ты же знаешь, повторись все снова, я сделал бы тот же выбор.
Нихим вздохнул.
– Но ты лишился единственного шанса на возвращение домой и прощение всех грехов. Я знаю, чего это стоит. Теперь даже больше, чем тогда.
– Но теперь я все равно возвращаюсь домой, только на сей раз с доказательствами. И, если сумею убедить Совет, что опасность существует, они наперегонки бросятся заглаживать вину. Может, решат даже не выдавать меня палачам. – Терис пожал плечами. – Все не зря, старый друг.
Нихим поднял бровь.
– Так ты идешь с ними?
– Приходится. Я мог бы рискнуть отправить их с другими одаренными, можно было рискнуть. Но бросить одних… Даже если мы пройдем Дейланнис, я не смогу просто оставить их с Седэном и надеяться на лучшее, пока не узнаю, какую роль он играет. Парень вполне может оказаться опасным.
Нихим склонил голову.
– Я спорить не буду. Просто… будь осторожен. Терис согласно хмыкнул и уставился в землю, о чем-то задумавшись.
– Ты ни о чем не жалеешь?
Нихим, тоже задумавшись, ответил не сразу. Наконец он тяжело вздохнул.
– Жалею. Как не жалеть? Но это ничего – сожаление не порвет мое сердце и не затемнит разума. Я служил Элу в меру своего разумения: только это важно.
Терис улыбнулся.
– Прожил, значит, хорошую жизнь?
Нихим ответил ему улыбкой.
– Прожил недаром. Это не пустяк. Большего я и просить не мог.
