– Что? – спросила она.
– Каникулы закончились.
– Что ты имеешь в виду?
– Это не простое похищение вина. Это нечто гораздо большее. И гораздо более опасное. Ты больше не можешь здесь оставаться. Ты должна вернуться на Риверсайд-драйв.
3
Констанс уставилась на покрытое пылью лицо Пендергаста. Через миг она ответила:
– Слишком опасное? Для меня? Алоизий, ты забыл, с кем говоришь.
– Не забыл.
– Тогда, может быть, объяснишь?
– Непременно. – Он уронил крохотную косточку в пробирку, закрыл ее и передал Констанс. – Держи.
Она взяла пробирку и лупу.
– Это дистальная фаланга указательного пальца левой руки человека. Ты видишь, что кончик раздроблен, на нем следы скобления и трещина. Это предсмертные изменения – прямо перед смертью.
Она вернула ему пробирку:
– Я вижу.
– Теперь посмотрим на камни здания. – Пендергаст обвел их лучом фонарика. – Я расположил их на моем пиджаке так, как они стояли в стене, внутренней стороной к нам. Обрати внимание на глубокие канавки, царапины и брызги темного вещества.
Констанс присмотрелась к тому, на что он указывал лучом фонарика.
– О чем они тебе говорят?
Констанс уже поняла, к чему ведет ее опекун:
– Кто-то много лет назад был прикован к стене в нише и пытался выбраться на свободу.
Он безрадостно улыбнулся:
– Превосходно.
– Это ужасно, – вмешался в разговор Лейк с искаженным от потрясения лицом. – Просто ужасно. Я понятия не имел! Но… как вы догадались, что за стеллажом есть ниша?
– Воры не взяли «Бракиланж». Это было моим первым соображением. Любой, кто дает себе труд похитить целую винную коллекцию, непременно должен знать о таком легендарном урожае. И уж каким бы неловким он ни был, он бы не разбил магнум «Шато Латур» урожая шестьдесят первого года. – Пендергаст показал на осколки на полу. – Стоимость такой большой бутылки – не менее пятнадцати тысяч долларов. Так что я с самого начала знал: хотя мы, несомненно, имеем дело с ворами, но определенно не с похитителями вина. Нет, они пришли сюда за чем-то гораздо более ценным – по крайней мере, для них. Естественно, это натолкнуло меня на мысль посмотреть за стеллажами, где я увидел следы недавнего вторжения, что в свою очередь заставило подумать о нише.
Лейк опасливо заглянул внутрь:
– Вы и вправду считаете, что там держали человека?
– Да.
– И ограбление было инсценировано, чтобы… чтобы увезти скелет?
– Вне всяких сомнений. – Пендергаст постучал ногтем по пробирке в руке Констанс.
– Господи боже.
– Это замуровывание в стену – явно очень старое преступление. Но люди, которые извлекли отсюда скелет, вероятно, знали об этом преступлении и хотели его скрыть или же хотели извлечь что-то из ниши, а может быть, и то и другое. Они предприняли немало усилий, чтобы замаскировать свою работу. К несчастью для них, они не заметили эту кость. А она – достаточно красноречивое доказательство.
– А что насчет опасности? – спросила Констанс.
– Моя дорогая Констанс! Это преступление – дело рук местных жителей… или, по крайней мере, того, чья семейная история уходит корнями в стародавние времена. Эти люди наверняка знали, что вместе со скелетом замуровано что-то еще, предположительно очень ценное. Поскольку им пришлось сдвигать стеллаж и следы подобной деятельности невозможно было бы скрыть, они решили инсценировать ограбление.
– Они? – переспросил Лейк. – Преступник был не один?
– Таково мое предположение. Для того чтобы сделать все это, требовались немалые усилия.
– Но ты так и не объяснил, в чем опасность, – сказала Констанс.
– Опасность кроется в самом факте, что я начинаю расследование. Вряд ли мои усилия порадуют грабителей. Они предпримут разные шаги, чтобы защитить себя.
– И ты думаешь, что это я в опасности?
Молчание тянулось до тех пор, пока Констанс не поняла, что Пендергаст не собирается отвечать.
– Единственная серьезная угроза, – вновь заговорила она вполголоса, – нависает над преступниками, если они совершат ошибку и попробуют скрестить мечи с тобой. В этом случае им придется иметь дело со мной.
Пендергаст покачал головой:
– Этого-то я и боюсь больше всего. – Он помолчал, размышляя. – Если я позволю тебе остаться, ты должна себя… контролировать.
Констанс проигнорировала скрытый смысл его слов:
– Я уверена, что смогу быть тебе полезна, особенно в том, что касается исторической стороны дела, поскольку связь с историей тут очевидна.
– Ценное соображение: я несомненно выиграю от твоей помощи. Но пожалуйста… никакой самодеятельности. Я нахлебался этим с Кори.
– По счастью, я не Кори Свенсон.
В подвале вновь воцарилось молчание.
– Что ж, – произнес наконец Лейк. – Давайте поднимемся из этого промозглого подвала, выпьем чего-нибудь, полюбуемся на закат и поговорим о том, что будет дальше. Должен сказать, я совершенно убит вашей находкой. Довольно мрачная, но тем не менее захватывающая неожиданность.
– Да, захватывающая, – сказал ему Пендергаст. – Но в еще большей мере опасная. Не забывайте об этом, мистер Лейк.
Они устроились на веранде, выходящей на море, в то время как солнце садилось у них за спиной. Облака на восточном горизонте переливались багряным, оранжевым и алым цветом. Лейк открыл бутылку «Вдовы Клико».
Пендергаст взял бокал:
– Мистер Лейк, я должен задать вам еще несколько вопросов, если вы не возражаете.
– Я не возражаю против вопросов, но мне не очень нравится «мистер Лейк». Называйте меня Перс.
– Я родом с юга. И буду вам признателен, если вы пойдете мне навстречу и мы будем обращаться друг к другу официально.
Лейк закатил глаза:
– Отлично, если вам так удобнее.
– Спасибо. Вы несколько раз упоминали о бесполезности полиции. Что они успели предпринять по вашему делу?
– Да ни черта! У нас в городе только два копа: начальник полиции и молодой сержант. Они приехали, минут пятнадцать изображали, будто что-то ищут, сделали несколько фотографий. Никаких отпечатков пальцев – ничего.
– Расскажите мне о них.
– Шеф полиции, Мурдок, настоящий задира, к тому же он глупее гранитной тумбы. По существу, он здесь на отдыхе, с тех пор как его прислали из Бостонской полиции. Ленивый сукин сын, в особенности теперь, когда ему до пенсии полгода.
– А его помощник? Сержант?
