– Не нужно мне угрожать. Безумие – самое дорогое, что у меня есть. Я отдам его только вместе с жизнью.
«Император заповедника» медленно покачивает головой и топает куда-то в глубь степи. Нас плавно покачивает, пока что сидеть достаточно комфортно.
– Вас, наверное, потеряли в детстве, а семья акробатов нашла и воспитывала, – хрипит мой спутник. – Я видел однажды танец циркачки на ездовом ящере.
– И чей вам больше понравился – мой или ее?
– Зачем вы это сделали?
– Этот вопрос столь же неприлично задавать л’лэарди, как и «сколько вам лет».
– Кстати, сколько вам лет?
Молчу. Маска устраивается удобнее, свешивает ноги.
– Почему из всех мужчин в зале вы выбрали меня?
– Вы показались мне похожим на Его Величество. Кстати, снимите маску. Раз вы не он, чего вам скрывать? Если вдруг нам не удастся сбежать, хочу хотя бы знать, с кем рядом мне суждено умереть.
– Приказ Его Величества гласит, что никто из приглашенных не должен снимать маску, пока не пробьет полночь. Я чту волю императора.
– А я – нет. Давайте я ее вам сниму. Так вы окажетесь ни в чем не виновны.
– Вы признаетесь, что не уважаете приказы императора? – наклонилась ко мне маска.
– Нет, – сообщаю с радостной улыбкой. Хорошо все-таки сидеть на голове ящера, бредущего в неведомую даль, дышать соленым ветром с побережья, пить глазами закат.
– С вашей стороны весьма рискованно делать такие заявления. А если я все же он?
– Ну и что? – пожимаю плечами.
– Императорский гнев вам тоже безразличен?
– Ну-у-у. А что он мне может сделать, ваш император? Велит казнить? Посадит в тюрьму за снятую маску? Самый оригинальный повод попасть в тюрьму. Весь мир будет хохотать. Этот случай войдет в историю. Или меня прогонят со двора? Так меня все равно прогонят.
– То есть вы считаете, что императору не под силу укоротить ваш острый язычок?
Смеюсь.
– Ну, раз вы ничего не боитесь, говорите дальше. Итак, на приказы Его Величества вам плевать. А еще?
– Что еще? – Когда сидишь на голове страшного ящера, чувствуешь необыкновенную легкость и свободу. Земля плывет далеко внизу, мы как на крыше четырехэтажного дома.
– Что вы думаете о самом императоре? Не робейте, говорите правду.
– Вы такие вопросы задаете, как будто вы и впрямь он.
– А если так? Что будете делать? – усмехается маска.
– Что, что… Свидетелей нет, ящер злой и зубастый.
– Так. Покушение на жизнь монарха. Вам совсем не совестно и не страшно? Почему вы опять смеетесь? Вопрос про совесть – он был смешной?
– Нудный вы, Ваше Величество, если это действительно вы.
– Так. Его Величество еще и нудный. Что будете делать, если окажется, что он слышал каждое ваше слово?
– Не знаю. Да что вы привязались с этими глупыми вопросами? Здорово же подойти к дикому, совсем дикому ящеру, самому крупному хищнику в мире, и чтобы он на тебя не напал? Делаешь шаг, второй – он не нападает. Ты все ближе. Смертельный риск, но он не нападает. Ты чувствуешь, что между вами какая-то связь, чувствуешь маленькую, хрупкую, ненадежную власть свою над этим красивым, могущественным и безжалостным существом. Пьянит так, что невозможно описать словами. Напиток богов. И хочется еще один глоток. Еще один шаг. Ближе. Твоя рука гладит чешую, а он не нападает. Вы сейчас тоже должны это чувствовать. Разве не здорово, что мы едем на самом страшном хищнике мира? А потом он может клацнуть зубами. Ам – и все.
Я умолкла. Маска тоже о чем-то думает. Ящер остановился и снова начал прыгать, трясти головой. Удержаться непросто.
– Нам надо слезть, – говорит маска.
– Улучить момент, когда наклонит голову поближе к земле, и спрыгнуть, а потом бежать очень быстро. Вы говорили, он неповоротливый. Мы должны успеть.
– М-да. Бежать. Держитесь лучше крепко, – маска ложится на чешую животом, выхватывает из ножен шпагу. Взмах, чавк – я не успела ничего сообразить, ящер издал звук, похожий на мычание, и стал валиться на бок.
– Прыгайте!
Прыгнул он сам, схватив меня в охапку, поволок прочь. Ящер лежал на боку, бил ногами и шеей. Летела пыль и трава. Только сейчас я осознала, насколько он огромный. Бабушкин дом был примерно с его туловище. Из затылка торчала крохотная рукоять шпаги.
– Вы что, его убили?!
– Думаю, да, не подходите! Он еще может встать.
– Одним ударом шпаги?
– У них на затылке есть одно место с прорехой в чешуе. Если бить под правильным углом, попадаешь в мозг. Мозги у них мелкие.
– Но зачем? – Меня вдруг бросило в дрожь. До сих пор все было не всерьез, даже опасность. Такой милый ящер, он мне нравился…
– У меня не было другого выхода.
– Мы могли бы просто сбежать!
– Не могли.
Я все-таки подбежала к ящеру. Гладила чешую. Он был красивый и мощный. Бессмертным сыном великой степи, где все дышало жизнью. Я была счастлива и напугана, он напуган и раздражен, мы оба полны азарта.
Неправда, что мы не могли убежать! Мы не люди, мы саганы! Несмотря на то, что на нем кольцо, скрывающее стихию, а на мне – браслет-эскринас, мы все равно намного сильнее, быстрее, выносливее людей! Убежали бы!
Да в крайнем случае он мог бы снять кольцо и пустить в ход стихию! К демонам маскировку!
– За все надо платить, л’лэарди Верана. Вы хотели прокатиться на диком ящере? Вам понравилась прогулка? Вот ее цена.
Маска опять усмехается сквозь прорези.
– Он же был императором степи. Вы убили заповедного зверя. Вы могли бы защитить нас стихией. Вы предпочли убить. Приказ важнее? Или просто нравится? Ощутить свою власть над жизнью и смертью? – сбивчиво высказывала я. – Вы могли применить стихию! Вы могли!
– Л’лэарди Верана, нам пора возвращаться. Пойдемте. Нас уже ждут.
– Меня никто не ждет. Идите. Я не знаю, кто вы, но это был подлый поступок!
Он силой схватил меня за руку, грубо поволок к горящему в ночи замку. Шел так быстро, что мне приходилось едва ли не бежать следом. Я вырывалась, даже несколько раз ударила его по руке, но безрезультатно. Остаток дороги мы преодолели в гробовом молчании.
Ворвались в замковые коридоры, когда часы били полночь. В золотом зале стоял невообразимый гвалт. Все присутствующие уже сняли маски, даже женщины. К нам заинтересованно поворачивали головы, как на единственных «неразоблаченных».
Мой спутник вначале снял перчатки, стянул с пальца скрывающее стихию кольцо и только потом стащил с себя голову из папье-маше.
* * *
