Снаружи больница окружена большим ухоженным садом. Пока еще цветут розы. На одной из деревянных лавочек отдыхает молодой мужчина человеческой расы, очень худой, с запавшими щеками. По аллее, шурша палой листвой, неспешно идут две женщины в темных строгих платьях, белых передниках, волосы их аккуратно спрятаны под белыми платками.
Они помогли мне отыскать дорогу в кабинет руководителя больницы. Принцесса Варагад передала для него записку. Это был сухощавый, средних лет, чрезвычайно добродушный и любезный саган-водяной. Он принял меня как самого почетного гостя. Я даже растерялась от такого гостеприимства. Провел по всем зданиям больницы, показал оранжерею, где выращивались целебные растения, аптечное отделение, где лекарства готовили прямо на наших глазах, больничную библиотеку, музей, где в прозрачных бутылях лежали заспиртованные органы и даже – о ужас! – крохотные, нерожденные человеческие младенцы. Боюсь, их распластанные по стеклу восковые личики будут приходить ко мне в кошмарах.
Глава больницы, его звали л’лэард Карн, музеем особенно гордился. В одном из зданий расположилось хирургическое отделение. Я увидела больных с огромными грыжами, с кошмарной, гниющей опухолью на щеке, с отрезанными руками или ногами. В этом же здании располагалась мастерская, где создавали искусные протезы, на вид неотличимые от настоящих конечностей. Потом мы заглянули в операционную. Мужчине ампутировали ногу. Он был совершенно раздет, привязан к столу, кажется, без сознания. Фартуки хирургов мокры от крови, на столе, на полу лужи. Я подумала, потерявший столько крови бедолага точно не выживет, но мой сопровождающий сказал, что это еще не много. Врачи действуют аккуратно. Наконец отделенная ниже колена нога выскользнула из рук хирурга на пол, хлюпнула. Я поспешила оттуда выбежать. После увиденного то и дело хотелось потрогать то руку свою, то ногу – убедиться, что все на месте.
Вскорости л’лэард Карн извинился и убежал по каким-то своим делам, а я осталась бродить по палатам, разговаривать с больными. Надо было гостинцев с собой привезти или хоть мелких монет: некоторые, видимо, самые бедные, явно оживлялись, ждали, а когда я уходила, тихо, но крайне негодующе брюзжали в спину. Решено, завтра перед поездкой сюда хорошенько выпотрошу бабушкины кладовые!
Очень худая, желтого цвета женщина металась по кровати и кричала. Лекарь-человек, которого я позвала, развел руками – умирает. Пообещал принести снотворную микстуру. Я вернулась в палату, взяла ее за руку:
– Как вас зовут?
Маму лечить удавалось. Вдруг?
Незаметно расстегиваю браслет. Хорошо, что он спрятан под длинным рукавом. Гоню кровь вниз к подушечкам пальцев, чтобы они потеплели и покраснели, беру женщину за запястье. Сердце бьется, как воин. Оно мужественное и сильное. Легкие дышат. В животе – тьма, змея, истекающая отравой.
– Л’лэард и Верана, как я вижу, вы с большим энтузиазмом приступили к выполнению обязанностей сестры милосердия.
Л’лэард Кари стоит за моей спиной. К счастью, мне удалось подавить первый порыв – немедленно застегнуть браслет! Глубокий вдох. У незамужних саган стихия довольно яркая, заметная. Если я не начну сейчас суетиться, возможно, еще спасусь.
– К сожалению, л’лэард Карн, сестра милосердия из меня никудышная. Ухаживать за больными не умею, для утешений – плохо нахожу слова. Скажите, этой женщине можно помочь?
Несчастная женщина смотрит на нас, жадно приоткрыв рот.
– Разумеется. Л’лэарди Верана, сейчас в анатомическом доме проводится вскрытие, не хотите взглянуть? Идемте.
Он протянул мне руку, но я сделала вид, что не заметила. Сцепила руки в замок, будто бы в сильном волнении, левой ладонью прижимая правый рукав. Когда мы вышли в коридор, целитель вычитал негромким голосом:
– Мы никогда не говорим при больных о прогнозах. Зачем отнимать у несчастных надежду?
– Простите. – Я покраснела.
– Вам не за что извиняться, вы ведь совсем неопытны. Это я так, на будущее. Нет, к сожалению, этой пациентке жить вряд ли долго. Если только чудо.
– Но вы же целитель? Маг? Чудо неужели совсем невозможно?
Он нахмурился.
– Л’лэарди Верана, эти руки, – показал длинные, сухие ладони, – порой, по чести, без хвастовства, совершают невозможное. Но относительно чуда – это к Богине.
– Простите! Простите! Я вовсе не хотела вас задеть. Я не могу сомневаться в вашем таланте. Ведь ваше имя известно даже в глухой провинции, где я жила! Просто мне очень жаль эту женщину.
Его черты смягчились, он развел руками.
– Целительская магия – страшная штука, по правде говоря. Каждый исцеляемый больной пьет из тебя, как из чаши, неделями. Саганы не слишком уважают профессию людского врачевателя. Нас двое на всю эту огромную больницу. И несколько десятков во всей Империи. Мне приходится выбирать, кого спасать из неизлечимых обычными способами. Выбирать между многими желающими жить – одного. А цена – если б я сунулся на турнир стихийников, допустим, меня бы легко одолел даже десятилетний ребенок. Я почти ничего не могу, я пуст. Как только моя чаша наполняется, ее тут же выпивает кто-то.
Пока он говорил, я улучила момент, чтобы застегнуть эскринас, и почувствовала неимоверное облегчение.
– Неужели целительская магия отнимает столь много сил?
– Много? Неверное слово. Все отнимает! Впрочем, говорят, женщинам она давалась проще. В глубокой древности существовал орден жриц-целительниц, незамужних саган, отдававших свою стихию не мужу, но милосердию. Разумеется, нынче об этом говорить не принято, это сочтут страшной ересью.
Коридор плыл перед моими глазами. Хорошо, что целитель предложил опереться на его руку, когда мы спускались по лестнице. Держись, Сибрэ, если ты сейчас грохнешься в обморок, это может выглядеть крайне подозрительно. Вот в анатомическом доме, когда человек в заляпанном фартуке одним движением распорол мертвецу живот, вот тогда у меня появилась уважительная причина.
Глава 18
Женщина опять мечется на больничной кровати, повизгивая от боли. Ее зовут Полята. Ей недавно исполнилось тридцать, а выглядит гораздо старше моей мамы. У нее двое маленьких детишек, и когда боль в животе удается на время угомонить, она начинает стонать из-за них. Муж умер, а теткам и свекрови в общем-то плевать. Она диктует мне их адрес и умоляет непременно съездить.
– Вчера было так хорошо, когда вы посидели, я уж было думала у лекаря отпроситься, а оно снова.
– Сибрэйль!
На сей раз я успела застегнуть эскринас – я сидела настороженная и прислушивалась к шагам за дверью. Но откуда здесь ветренник? И Риннэн?
– Нам сказали, что вы здесь, Сибрэль. Вы ведь уже знакомы с л’лэарди Риннэн? Очень приятная встреча, не так ли? Мы с л’лэарди Риннэн столкнулись буквально у кровати одного покалеченного морячка. Вы знаете, она покровительствует людям нашей профессии. – Велан болтал без умолку, носился между кроватями, в синих глазах прыгали джинки.
