И он начинает осторожно пробираться. Туда, к своей дочери, чтобы сказать ей, что…
– Пожалуйста, Алан, ей так нужен этот праздник.
Рядом раздается любимый голос. И мужчина – уже не замечая ничего вокруг, слыша только звуки, по которым он столько лет тосковал, подхватывает женщину на руки, прижимает к себе, шепчет, как в бреду:
– Эмма. Эмма. Эмма...
И щекой натыкается на маску.
– Вы? – он выпускает прильнувшую к нему женщину. Делает шаг назад. – Что вы здесь делаете?
– Простите, я не могла не прийти.
– На каком основании?
– Прошу прощения, магистр дар Ярборро, – раздается голос Верховного мага, – но дэми Кара подала прошение на мое имя.
– Замечательно, профессор дар Албертон, – скривился Алан. – А теперь мне надо к дочери.
– Вы позволите? – подняла на него глаза Кара.
И к своему удивлению он заметил в них слезы.
– Вы что–то вспомнили? – против воли спросил Алан.
Женщина отрицательно покачала головой.
– Мне стали сниться сны, – тихонько сказала она. – Настолько счастливые, что я могу только плакать, когда просыпаюсь.
– Пойдемте, – решился он. – Дженни будет приятно.
Дочери было неловко. Это он понял сразу, как только подошел. На них с Карой сразу же стали озираться другие студенты.
– Это же боевик, – поймал он восторженный взгляд какой–то девчонки.
– А кто это с ним? – тихонько говорить никто не пробовал.
– Ты будешь требовать, чтобы я никуда не ходила и жила не в общаге? – спросила Джен.
– Нет, – с тяжелым вздохом ответил магистр Ярборро. – Только, пожалуйста, будь осторожна.
– Хорошо, – дочь подняла на него глаза. – Спасибо, папа.
– Вы позволите выдать Джен амулет, который выстраивает переход в мой дом? – тихо спросила Кара.
Магистр нехотя, но кивнул.
– Вас не оскорбит, если я потребую клятвы на вашей силе, что вы не замышляете что-либо против нее?
– Я могу даже поклясться, что не замышляю ничего против вас, – тихо ответила женщина. И быстро проговорила слова клятвы.
– Надо же, в мире демонов она ничем не отличается, – усмехнулся магистр.
– Мне надо идти, – широко улыбнулась Дженни. Ее глаза просто сияли. – Спасибо вам обоим. Я надеюсь, мы как-нибудь встретимся и поговорим спокойно.
– С удовольствием, – ответила Кара.
А магистр кивнул дочери:
– Беги. Корри не любит, когда опаздывают.
***
Вот кому не грозило заблудиться в Академии магии, так это Джен Ярборро. С детства она бегала по этим коридорам. Но сегодня она ощущала особенный подъем. Потому что посмотрела на отца и поняла – они помирились. А то, что рядом с ним стояла Кара… Это же вообще сказка.
Какие же они все-таки глупые. Неужели не чувствуют?
– Ро гадэ-ри а мом… Миа мом. Ро де-гирра ми арэ.
– Нук, Риналь. Ши… свикешти ми а рэ конрра.
– Кирдарре… Ро-гаде-ри а мом, Шарль.
Джен остановилась. Прислушалась. Не может быть. Это же… язык рапи.
«Р Апи – народ западного континента РапИри. Рапири – огромная рыба, живущая в океане. Цепь островов материка с высоты птичьего полета похожа на спину изогнувшейся мурены», – стало всплывать в памяти Джен время, когда она учила забавный язык, на котором «нук» означало – «нет»; «а-нук» – строгое «нет», «нук-та» – неуверенное нет, а «нук-та-ти-нук» – ни да, ни нет. Все это рассказывал учитель Фалотта. Краснолицый пожилой рапи старался превратить обучение в игру. Джен нравились эти занятия.
ЧуднЫе, незнакомые слова, рассказы о загадочной стране – все это казалось таким ярким после строгой чопорности полутемных коридоров королевского дворца. Ей было девять, и это был первый год, когда бабушка позволила ей жить не только во дворце, но и в Академии. В башне отца. Тогда все, что ее окружало, воспринималось как сказка.
А спустя два года за Фалотта пришел Рийс. И они уехали. Больше Джен учителя не видела. На вопросы о нем взрослые лишь отводили глаза. Молчали, когда она вздыхала о том, как бы ей хотелось побывать на Рапири.
Сейчас же она старалась перевести в уме то, что слышала: «Будешь меня о пощаде молить… Мне все равно… Нет, не надо, пожалуйста… ».
Уверенные тяжелые шаги стали приближаться к двери, за которой Джен, между ударами своего перепуганного сердца, упражнялась в падежах и склонениях. Еле-еле успела отскочить и спрятаться за угол.
Из аудитории вышла первокурсница. Высокая, с пышной грудью и тонкой талией. Джен почувствовала укол зависти… . Волосы незнакомки были темно-красные, а не огненно-рыжие, как у нее. В сочетании с почти черными раскосыми глазами это было… красиво. Улыбаясь и пританцовывая, девушка пронеслась мимо. Под мантией, что еле-еле сходилась на выразительных формах, что–то зазвенело…
Джен дождалась, пока стихнут шаги, и тенью скользнула в класс.
На полу, обхватив колени руками, рыдала девушка. Значит та, пышногрудая, ей угрожала.
– Слушай, – обратилась к ритмично вздрагивающей спине Джен. – Меня учили, что нельзя поддаваться на манипуляции. Просто неразумно.
Рыдания стихли в ту же секунду, и на Джен испуганно вытаращили глаза, будто на демона. Джен, в свою очередь, уставилась на незнакомку. Тоже вытаращив глаза. И было от чего.
Кожа цвета Красных Песков долины Рохо, цвета переспелого ярра глаза. Миндалевидные и огромные, как… Как у демониц, что играли на флейтах во время церемонии перемирия. Тяжелые, иссиня-черные волосы. До пола. Но самыми красивыми были руки – длинные пальцы, тонкие, усыпанные браслетами запястья (вот что звенело у толстухи под мантией.) Джен тут же взяла все свои мысли по поводу внешности той, другой, обратно. Теперь она знает, что значит быть красивой…
– Я не… Пристить меня, пожалуйст… та. Я… вас… не знать… Говорить… Не хотеть…
Джен закатила глаза и подошла ближе. Зря.
Рапи вскочила, будто молния, вскинула руки перед собой. Браслеты, что покрывали руки девушки от запястья до локтя, искрили силой. Боли не было. Никаких неприятных ощущений – тоже. Джен просто блокировали в целях самообороны. Но сдаваться принцесса не собиралась. Она напугала свою новую знакомую – это было ясно. Джен стала вспоминать обычаи рапи – сложила руки лодочкой, протянула их вперед и слегка поклонилась. Затем осторожно, стараясь не делать резких движений, обхватила руки девушки выше кисти, обняв ладонями браслеты. Медленно, стараясь выговаривать каждое слово как можно четче, она произнесла:
– Посмотри. Твои амулеты не причиняют мне вреда. Я – друг.
Темно-синие глаза, не отрываясь, смотрели, казалось, прямо в душу. Наконец девушка улыбнулась, подскочила к окну и вспорхнула на подоконник, сделав Джен пригласительный жест.
