– Хочешь совет? – бабушка выглядела очень задумчивой.
– Конечно, бабуль.
– «Конечно, бабуль?» – королева улыбнулась, передразнивая внучку, – Никак ты повзрослела, Джен Ярборро?
– Ну ба… – девушка улыбнулась.
«Какая у нее стала улыбка… Взрослая. Немного грустная», – подумала королева, и продолжила:
– Возьми кисель из ярра и навести профессора Дин. Поболтайте.
– Да уж. Лучше взять кисель с собой, потому что магистр Дин варить его не умеет. Я была у нее как-то с Корри. Представляешь, – у нее там настоящий болотный опоссум. А кисель она варит просто отвратительный.
– Джен, Джен… Ты уже должна понимать, что не все вокруг такое, как кажется. Скорее – каким хочет казаться. Ты меня понимаешь?
– Ну… не совсем, если честно.
– Магистр Дин – профессор зельеварения, если ты помнишь. Маг, способный сварить зелье любого уровня сложности, уж с киселем как-нибудь справится, уверяю тебя. Если захочет, конечно. Ну все, дорогая, мне пора. Будь умницей, и завтра я тебя жду в замке.
В библиотеку для трех первых курсов можно было попасть, не выходя на улицу – по коридорам. Джен с детства любила длинные узкие переходы Академии, отделанные серым камнем. Встроенные в стену факелы отбрасывали призрачные тени, и маленькая принцесса видела страшных чудовищ, которых она в любой момент готова была испепелить. Иногда ей попадались камины с мраморными полками, на которых стояли массивные подсвечники и часы с золотым баргузином, – символом Академии. Говорят, эти зверьки живут в лесах, но они пугливы, юрки и изворотливы, поэтому их никто не видел. Заметить золотую шерстку баргузина даже мельком – к счастью.
Шаги Джен гулко отражались от каменных стен. Суббота. В здании Академии – никого. Студенты пошли в библиотеку через улицу. Кому охота идти по холодному каменному мрачному коридору, когда на улице светит солнце. А ей вот захотелось. Когда тебе грустно, – начинаешь любить дождь, тучи, холод и прочие моменты, соответствующие мрачному настроению. В такие минуты солнце, листочки-цветочки, улыбки и смех окружающих дико раздражают. В субботу ученическую мантию можно было не надевать. Студентки шли в библиотеку в ярких платьях, щеголяя нарядами после целой недели черных мантий. Из окна они были похожи на толстую разноцветную гусеницу, лениво подбирающуюся к зданию библиотеки.
Джен же была в брюках и сапогах для физической подготовки. Ну и что, что носить это допускалось только на занятиях Корри. Сегодня суббота? Суббота. День для самостоятельной работы? Вот она и тренируется на досуге. У нее с метанием проблемы. И пускай докажут, что это не так. Воспоминание о факультативе снова больно царапнули что-то внутри и испортили настроение, с таким трудом исправленное было львиной порцией лимонных пирожных. Эх, впустую все…
Проходя мимо камина, Джен подошла ближе. На полке мерно тикали мраморные часы, украшенные символом Академии – на них стоял, изящно выгнув спинку, золотой баргузин. Интересно, – фигурка и вправду золотая? Девушка погладила зверька между ушами. Посмотрела на циферблат – пора идти в библиотеку, иначе она не успеет все сделать. Задали неимоверно много. Она уже собиралась идти дальше, как что-то заставило ее повернуться и снова внимательно посмотреть на часы. Внизу была изображена веточка с листочками-звездочками. Тоже золотая. Все вместе на белом мраморе смотрелось очень красиво. Но не это остановило Джен. Она вытащила кинжал из волос. Сравнила. Точно такие же листья. Что же это за дерево? Надо спросить у Дин. Она ведь зельевар? Значит, о растениях профессор знает все. И бабушка советовала угостить магистра киселем…
– И это правильно. Вот только одним киселем сыт не будешь… Советую прихватить лимонных пирожных. А то от тебя ими так несет – аж слюни текут. А они у меня сама знаешь – ядовитые.
– Мама, – Джен вскрикнула.
Совсем рядом с ее плечом развалился болотный опоссум магистра Дин. И он только что…
– Ой, мама. Мамочки. Крыса. Крыса ядовитая. Зеленая. Мама. Говорящий опоссум. Говорящий опоссум. Я сплю? Схожу с ума? Ааааааааааа... – опоссум кричал и кривлялся, прыгая по каминной полке. Короткие лапки делали вид, что рвут на себе волосы и закрываются полой воображаемой мантии. Видимо, зверек изображал реакцию студентов на его способность разговаривать.
Джен хохотала до слез. Она в жизни так не смеялась.
– Ты… ты – Чай, да?
– Совершенно верно, принцесса Ярборро, – и толстый зеленый крыс неожиданно изящно присел в глубоком реверансе, – ах, как приятно, что вы запомнили скромное имя презренного, смертельно ядовитого болотного опоссума, маленькую лесную живность… – опоссум прижал лапки к груди и закатил глаза.
Джен глазам своим не верила. Мало того, что зверек разговаривал на человеческом языке. Опоссум был настоящим шутом.
Во времена Первых правителей в замке принято было держать шутника и кривляку. Но шуты часто были умны и слишком осведомлены в политике, благодаря приближенности к королям. А потому нередко подмешивали в вина своим хозяевам смертельный яд. Так что мода на остроумных слуг быстро прошла и осталась далеко в прошлом.
– Розетки, – вдруг проговорил опоссум, и зеленая мордочка тут же приняла серьезное, даже деловое выражение. – Пять штук. Еще теплых. Так что пошевеливайся, Дженни-воровка.
– Что? Какие розетки? Почему воровка?
– О стихии, как же все сложно, – Чай тяжело вздохнул. Усы повисли вниз, но тут же снова распрямились, когда питомец магистра Дин продолжил, – Марта печет розетки. Песочные розетки с ягодами и сливками. Метнешься к ней – принесешь мне пять штук. Все поняла, принцесса? Ты ж Ярборро. Не должна быть тупая вроде.
– А почему это я должна это делать?
– Надо же… Все-таки тупая… Кошмар. Королевский род Ярборро вырождается – беда… Во-первых – я ядовитый, если ты забыла. Ядовитый – но благородный. Поэтому ты принесешь мне пять свежеиспеченных розеток не только потому, что я в тебя за это не плюну, но еще и потому, что я помогу тебе с литературой. Ты ж хочешь узнать про кинжалы э… эээ… про свои кинжалы?
– Значит так, – Джен сложила руки на груди и вспыхнула огнем, слегка подпалив зеленую шерстку этого ядовитого грубияна.
Несколько секунд полюбовавшись произведенным на крысу эффектом, она продолжала:
– С литературой я как-нибудь сама разберусь, – это раз, пирожные у Марты будешь просить сам – это два, плюнуть ты в меня просто не посмеешь – это три. Счастливо оставаться, – и Джен зашагала в библиотеку, кипя от праведного гнева.
– Если завернешь к Марте до того, как идти в библиотеку – сэкономишь время, детка, – крикнули ей вслед.
Магистр Ярборро проснулся в странном, необычном состоянии. Нет, сон ему снился как раз обычный: он и Эмма…
Их первый поцелуй.
Неожиданный для обоих. Он в библиотеке готовился к занятию по огненной магии. С огнем у него не получалось, но от помощи друзей он упорно отказывался. Эмма сидела рядом, заглядывала через плечо. Он старался быть рядом ней всюду, без нее с каждым днем становилось все труднее и труднее дышать…
