Прислушалась. Поняла, что дыхание мужчины изменилось. Он ее почувствовал. Ну конечно, иначе и быть не могло. Ярборро не просто маг. Боевик. Столько лет войны. Развернуться – и споткнуться о взгляд серых глаз было страшно. Рядом с ним она теряла власть над собой.
Допустить новый всплеск страсти она не могла. Зачем? Сбежать, ничего не объясняя, наверное, тоже. Или нет?
– Кара… – его голос был тихим. Тихим и грустным, – не надо. Ничего не надо. Иди. А я буду ждать. Ждать, когда ты сама придешь ко мне.
– Я… Прости…
Шелест легких шагов – и все стихло.
Маленький букетик болотных огоньков с опаской поглядывал на Тьму, что обиженно ворчала под кроватью. Тьма забилась в самый дальний угол, сжимаясь от яркого света, льющегося из Души. Этот свет становился все ярче, и, похоже, никуда не собирался уходить. А тело, которое Тьма уже считала своим, нестерпимо ломило от счастья…
– Профессор дар Албертон, – Каре удалось, наконец, поймать Верховного в относительно тихом и безлюдном коридоре между парами, – профессор дар Албертон.
– Да-да, дэми Кара, чем могу быть Вам полезен?
– Я бы хотела посмотреть архивные материалы. У меня появилась идея подготовить спецкурс по истории Ронна для своих студентов…
– Замечательная мысль. Я вот все хотел спросить о вашей иерархии преподавательских чинов. Уж простите старика за любопытство…
– Конечно, – улыбнулась маска, – атэ – это преподаватель, равный вашему магистру. А дэми – профессор.
– О. Не ожидал. Очень приятно, коллега, – и Верховный слегка поклонился, пряча улыбку в белоснежной бороде.
– Эти ранги используются для демониц. Демоны – риу и гур. Риу – магистр, гур – профессор.
– Вот как… А не могли бы Вы, дэми Кара, провести небольшую вводную лекцию для преподавателей? Особенности учебного процесса в Академии Демонов, и, конечно, особенности этикета. Традиции, обычаи. Как здороваться, как обращаться. Ведь нам теперь плотно сотрудничать. Не хочется оказаться невежливым. Ну, так как?
– С удовольствием, профессор дар Албертон…
– Ах да… Архивы. Пойдемте со мной, дэми Кара. Пойдемте.
Основным зданием Академии считался огромный старый замок, в самом центре которого находилась винтовая лестница. От центрального зала она взлетала в небо, к самой высокой башне, а уже оттуда падала вниз, в темноту и холод подземелья.
Кара с интересом смотрела по сторонам. В темных прорезях маски глаза казались еще больше. Женщина молча шла за профессором, двигаясь абсолютно бесшумно, как кошка.
«Удивительно, – подумал Верховный маг Ронна. – Она способна гасить энергию до минимума. Не знай я, что дэми идет за мной – ничего бы не почувствовал. Даже и не заметил. Это я – не самый слабый маг королевства. А ведь Кара – не демон. Какой потенциал, какие возможности. Непременно надо будет предложить ей место и ставку…».
– Вы не против небольшой экскурсии по замку? – обернулся профессор.
– Нет, что вы. Было бы чудесно…
– Итак, наверху, обратите внимание, – самые высокие башни замка. Их полностью занимают две кафедры. Кафедра Звездочетства и Предсказаний и кафедра Чародейства. Звездочеты – наша элита и гордость. Редко кто из студентов попадает туда, доложу я вам. Видите ли, дело в том, что уникальные математические способности и высоко развитая интуиция, требующиеся для того, чтобы стать звездочетом-предсказателем, встречаются среди студентов крайне редко. А уж вкупе с внимательностью, точностью и трудолюбием…
Профессор остановился, взмахнул руками – и стал похож на птицу. Такую остро сожалеющую птицу – действительно, ну вот почему такие необходимые таланты встречаются среди студентов так редко.
– А чем занимается кафедра Чародейства? – Кара старалась сосредоточиться, потому что мир вокруг нее стал почему-то расплываться…
– Дар чародейства, к великому нашему сожалению, встречается еще реже. Один воспитанник в пять лет считается огромной удачей. Можете себе представить? Чародей – это маг-художник. Созданный им набросок способен унести нас с вами в прошлое. Маг, будто путешественник во времени вновь переживает запечатленные рукой мастера события. Не маг просто любуется мастерски сделанным рисунком. Так что магистр-чародей, воспитывая одного ученика, который, как правило, не остается в Академии, а уходит на службу (за которую более чем щедро платят, чародеи нарасхват.), в основном занимается тем, что ведет хронику преподавательских будней. Мы не…
– Дэми Кара.
– Лестница-позвоночник… Правда, замок похож на огромного древнего зверя? А эта лестница – его позвоночник.
– И этот монстр проглотил нас…
– Почему монстр, Алан? Наоборот… Огромный, добрый зверь дал приют. Разрешает нам жить у себя в животе и учиться.
– Конечно, родная. Конечно, – и Алан поцеловал Эмму в нос.
Кроме них у лестницы толпился весь курс. Это была традиция – чаропортрет курса в конце учебного года вместе с куратором. Чародей суетился, пытаясь всех расставить по местам.
– Встаньте так, чтобы всех было видно.
– Действительно, – обратилась к студентам магистр Дин, – не прячьте свои юные прекрасные лица. Мало ли какие преступления вы совершите в своем славном будущем? Когда боевые маги из отдела расследования придут в архивы, нам будет, чем им помочь.
Все засмеялись, а руки чародея запорхали нал листом бумаги.
– Дэми Кара. Дэми Кара, – обеспокоенный голос Верховного стучался в сознание, застревая в ватных сугробах.
Запах. Какой… Отвратительный, резкий запах. Надо повернуть голову, иначе ее вырвет. Этот запах бьет прямо в нос. Ха-шиии-рри.
Тонкие морщинистые пальцы, усыпанные разноцветными крапинками пятен, шрамами и ожогами держали маленький пузырек темно-зеленого стекла. Странно, что такая изящная вещица была наполнена таким жутким содержимым.
– Ну вот, очнулась. Вставай, девочка, вставай… Нам с тобой поговорить надо.
– Линда… Ты… – Албертон посмотрел на профессора зельеварения. Они уже давно понимали друг друга без слов.
– Да, Верлих. Я почти… Почти уверена. Кара – Эмма Гриффс, бывшая воспитанница Академии Ронна и моя несостоявшаяся аспирантка. Самая способная и перспективная…
Они говорили так, будто она их не слышит… Надо открыть глаза, встать… Надо.
Магистр Дин поддерживала Кару, не обращая внимания на съехавшую с плеча огромную шаль, и, слегка кивнув Верховному, открыла портал.
Шкафы… В одном – жизнь, в другом – смерть. «Жизнь и смерть… Стоят и смотрят друг другу в глаза, девочка. Как мои шкафы» – прозвучал в голове знакомый голос. Еще она почувствовала кисло-сладкий вкус ароматного, густого горячего напитка. Кажется, она его любила. Когда-то…
– Вот, Эмма – пей.
Голова кружилась. В сознании еще звенели голоса, толпились непрошеные образы, но ей все же было уже лучше. Она посмотрела в ярко-синие глаза. Такие… молодые на стареньком, сморщенном лице. И такие знакомые.
