«Я тоже, но это наш единственный шанс сохранить себя!»
«Но мы же… умерли…»
«Как биологические системы – да, умерли, однако можно оставаться людьми и без всяких голов-рук-ног. Цепляйся!»
Женская фигурка приблизилась, обняла «ракету» Леонтия.
Он мысленно вырастил подобие щупалец, притянул к себе облачко света, сохранявшее форму женского тела лишь в его воображении, и ощутил не передаваемый никакими словами порыв радости и восторга. Энергоинформационная ипостась Марины соединилась с его ментальным слепком! И, видимо, почувствовала тот же восторг, так как её тихий мысленный вскрик был полон счастья!
«Леон! Я… сплю?!»
Он засмеялся, растворяясь в общей неге удовольствия, но времени на переживания не было, они были в одном мгновении от мыслесферы Доумника, и он успел лишь крикнуть:
«Держись!»
Объединённая «ракета» психоэнергетических волн «обнявшихся» людей вонзилась в гигантскую «гвоздику» чужой информационной матрицы!
Но удара – чего ждал Леонтий – не произошло.
Показалось – они нырнули в странный световой туман, пронизанный мириадами танцующих паутинок света, образующих сложнейший интерференционный узор.
Сознание Леонтия забарахталось в этом тумане как в глубоком омуте, теряя ориентацию и начиная растворяться в нём.
Что-то испуганно проговорила Марина…
Сердце завибрировало, порождая спазм сосудов и настоящую боль, хотя и сердце, и эта боль являлись фантомными, рождёнными воспоминаниями переживаний тела.
«Держись крепче, милая! Ищем порт!»
«Что?!»
«Узел подсоединения! Мы уже внутри, сосредоточься на подключении!»
«Как?! Я ничего не понимаю…»
«Не отпускай меня, представь, что ты держишь меня руками изо всех сил, я сам найду вход!»
Лучики-паутинки вокруг стали колючими.
Леонтий сначала отбивался от них, как от колючек кактуса, потом перестал обращать внимание на уколы. Заметил где-то в невообразимой дали иной свет – геометрически правильный, схожий с пирамидальной структурой, и устремился к нему.
Колючий «туман» нехотя расступился, освобождая вход в «пирамиду», и «обнявшаяся» пара влетела в неё как дельфин в подводную пещеру.
Сознание замутилось, словно ил на дне водоёма от упавшего камня…
* * *
Он был морем, обнимавшим твердь планеты…
Он был туманом, не имеющим предела…
Он был космосом, нёсшим в себе неисчислимое количество звёзд и галактических скоплений…
Он был эфемерной пустотой, объединявшей всё и вся…
Он был светом, несущим понимание тьме…
Он был тьмой, пронизанной мириадами лучей света, несущих мысль…
Он был человеком, мужчиной, ощущавшим свою силу, способным творить миры из ничего, из пустоты…
Он был основой бытия, началом жизни – женщиной, дающей радость, тепло, любовь, сочувствие…
И он был кем-то ещё, чему ни в одном языке мира не было толкования…
Усилием воли он собрал все ощущения в один узел и почувствовал себя Множеством. Было невероятно трудно сохранить свой личностный профиль и контролировать психоматрицу спутницы, но он сделал невероятное усилие и объединил обоих в единое целое!
Тот, кто принял его, попытался сопротивляться объединению. Но ему удалось лишь сохранить подобие психологической независимости, называемой людьми достоинством. То есть в принципе, говоря проще, сохранить лицо.
«Ты… мне… мешаешь…»
«Я тебе помогаю! Возьми всё, что знаю я, и дай мне то, что хранишь в себе ты!»
«Произойдёт… нейтрализация… мышления…»
«Произойдёт усиление креативных возможностей обоих!»
«Ёмкость… твоей памяти… недостаточна…»
«Человек – сын Вселенной! В его памяти содержится информация обо всех протекающих в ней процессах с момента рождения! Скорее ты недостаточно информативен!»
«Ты можешь… захлебнуться…»
«А вот тут ты прав, не сбрасывай мне сразу всю инфу, подключай по частям, а пока дай возможность сориентироваться в пространстве».
Сетчатая структура, обнимавшая «голову», растаяла.
Вокруг распахнулась невероятная даль, пронизанная звёздами, галактиками и светом!
Леонтий в данный момент не имел глаз, однако прекрасно видел звёздную панораму, обладая гораздо большим количеством рецепторов, чем раньше, пусть они и не принадлежали ему персонально.
Луна удалялась от них – плотный ком материи, исполосованный шрамами метеоритных кратеров и морями давно застывшей лавы.
Снизу стала видна Земля; каким-то образом он определил «низ» и «верх» относительно своего положения, словно мыслесфера подчинялась законам гравитации.
Вдали сияло око Солнца, вовсе не ослепительное, как если бы смотрел на него с поверхности Земли через окуляры глаз.
Послышался едва различимый в торжественной тишине голосок:
«Леон… мы… ещё… живы?»
Он очнулся.
«Маришенька, получилось! Мы сделали это! И мы вместе!»
«Чудо какое-то…»
«Вот удивится мой братишка, когда мы вернёмся!»
«Мы вернёмся?»
«Во всяком случае попытаемся. Доумник, что надо сделать, чтобы вернуться на Землю?»
«Не вижу смысла в возвращении…»
«Зато я вижу. Подключи к моей психоструктуре программу твоего жизнеобеспечения».
«Это… обрушит… твою память…»
«Не обрушит, я контролирую себя».
«Ты не поймёшь…»
«Научились же мы понимать друг друга? Давай понемножку, файл за файлом».
Космос вокруг передёрнула судорога…
* * *
Доумник оказался прав: Леонтий не рассчитал свои силы и едва «не выпал в осадок». Первое же подключение человеческого сознания к массиву информации пришельца едва не закончилось плачевно. Леонтий действительно «захлебнулся» в этом мощном, к тому же ещё и почти на сто процентов непонятном потоке, как пловец, попавший под удар волны цунами.
Судорожно забарахтавшись в струях «мутной воды», отбиваясь от падавших на голову «камней» и «взрывающихся световых «гранат», он подсоединил к себе объём памяти Марины, но и это помогло не сразу. Вспышечно выплывая в «пузыри осознавания себя», он начал тонуть, хотя и продолжал сопротивляться.
Но утонуть окончательно, потерять человеческую сущность и способность мыслить не дали два обстоятельства.
Первым было подключение личности Марины.
Она поняла, что дело плохо, и напрягла свои резервы, храбро подставляя плечо любимому человеку, что было для Леонтия сродни глотку воздуха для тонущего ныряльщика.
