Болото выглядело классически. Ржавая вода, усеянная крохотными островками с чахлой растительностью, и над всем этим гнус. И так до самого горизонта.
Я мысленно вздохнул, представив, сколько времени уйдет на то, чтобы его пересечь.
– Змеи тут есть? – почему-то шепотом поинтересовался я у Славы.
Вместо него ответил Гудрон:
– Какое же болото без них обходится? Только вот какая штука… Чем больше их окажется, тем для нас замечательней.
– Чем именно?
– Тем, что окажется верным знаком: скрабсы здесь не кишат. Иначе бы они их всех сожрали.
– А скрабсы – это что еще за напасть? Мало нам змей с тюленекротами? Или крототюленями? Как их там правильно?
– Скрабсы – это они и есть.
– Змеи имеются, – сказал Янис, который рассматривал болото сквозь оптику своей СВД. – Вон там ползет. А вон там сразу парочка. – Он указывал направление стволом винтовки, приклад которой оставался прижатым к плечу. – Так, а еще там, там и там. Короче, их тут полно. Что дает некоторую надежду относительно скрабсов.
– Если не наоборот. Вполне может случиться и так, что те соберутся сюда поохотиться, – на мой взгляд, совершенно правильно заметил Слава. – Именно в связи с тем, что змей тут много.
Змей я никогда не жаловал. Если не сказать наоборот. Нет, панического страха они мне не внушали, но всегда старался держаться от них подальше.
– Значит, сделаем вот что. – Гудрон начал рассуждать таким уверенным тоном, как будто вдруг стал главным вместо Грека. – Кто у нас самый бесполезный? Понятно, что Теоретик. К тому же он нам по гроб жизни должен: мы его от Шаха спасли. Тот, поди, бегает сейчас по всему Фартовому и орет: «Где эта сволочь? Подайте мне ее сюда! Я ему кишки выпущу!» А он с нами. То-то же! В общем, судьба ему впереди всех идти. С двумя рюкзаками, чтобы потяжелее был.
– Да не вопрос, – не стал отказываться я. – Только дробовик дайте.
– А он-то тебе зачем?
– От змей отбиваться. Пулей в них трудно попасть. А вдруг их несколько? Дробью самое оно!
Было понятно, что Гудрон шутит, пусть и юмор у него своеобразный.
– Эх, жаль, пулемет на этот случай не прихватили! – К нашему с Гудроном разговору присоединился Янис. – Шел был Теоретик впереди и все, что шевелится, огнем поливал.
– Тогда уж лучше два, – сказал Гриша.
– Чтобы сразу с обеих рук? – Янис оглядел меня с ног до головы. – Вообще-то, судя по его комплекции, у него получилось бы.
– Нет, просто мы второй ему бы уже заряженным подавали. Чтобы этим болотным гадам ни секунды передышки!
– А теперь слушаем сюда, – подал голос до сих пор молчавший Грек, и по его тону было понятно, что сейчас последует приказ. – Держим путь во-он на ту гору. Все ее видят?
– А чего ее не увидеть, если она здесь единственная?
– И на будущее запомните: именно с этого места строго на нее. Вправо-влево – топи. А здесь получается нечто вроде перешейка. Причем каменистого, так что пусть Теоретик расслабится: скрабсам он не по зубам. Порядок следования и дистанция прежние. Ну все, потопали.
Грек оказался прав: почва под ногами действительно была твердой. Ничто под ними не ходило, не скользило и даже не думало разверзаться. Хотя вряд ли бы земля разверзлась именно подо мной. Все-таки шедший первым Грек был нисколько меня не легче. И рюкзак на нем набит не меньше.
Я шел, размышляя, что, если откуда-нибудь вдруг возникнет змея, удобней всего будет прихлопнуть ее подошвой сапога. Или размозжить ее треугольную голову прикладом. Нет, все же сапогом: приклад потом придется оттирать. Солнце давно уже перевалило зенит, но гора, которую я мысленно успел прозвать Горбатой, маячила на горизонте все так же далеко.
Было жарко, но из-за гнуса мы не могли скинуть с себя даже часть одежды. А еще эта проклятая каска, которую так и хотелось сорвать с головы, чтобы зафутболить куда-нибудь подальше.
– Грек, долго нам еще до нее топать? – спросил Гудрон, который не переставая вполголоса проклинал все на свете.
И гнус, и жару, и себя самого, который по своему скудоумию пошел вместе со всеми вместо того, чтобы оставаться на базе в Фартовом. Особенно доставалось этому миру, в котором его угораздило оказаться, – нет бы мирно упокоиться где-нибудь под березкой еще там, на Земле. Но только чтобы все было как у людей: и оградка, и крест в изголовье. И обязательно стол, за которым могли бы собираться его кореша, чтобы помянуть не самого плохого человека.
Изредка я на него поглядывал: всерьез он все это заявляет? Или все проклятия тоже являются частью его юмора?
– К закату придем точно, – ответил Грек, который вышагивал мерно, как механизм, всегда направляя ствол карабина туда, куда бросал взгляд.
Карабин у него был охотничьим «блейзером», под патрон девять и три на шестьдесят два. И о самом карабине, и об этом патроне я читал только хвалебные в массе своей отзывы. «Блейзер» славится компактностью и, как следствие, относительно небольшой массой, плавностью хода спуска, отчего в немалой степени зависит точность выстрела, и еще повышенной износостойкостью материалов. Не говоря уже о том, что поставляется карабин с комплектом стволов под разные калибры. Стоящая вещь! Будь у меня не так давно хоть малейшая возможность выбора, именно его сжимал бы сейчас в руках.
Да и сам патрон весьма неплох. Даже удивительно, что при весе пули почти в двадцать граммов от него относительно небольшая отдача. При такой-то убойности, когда на дистанции в сотню метров можно спокойно положить трехсоткилограммового зверя с одного выстрела!
К слову, у Гудрона был точно такой же. Хотя, конечно, ни сам патрон, ни карабин не подходят при охоте на «большую африканскую пятерку». Да и попросту не допустят к ней с таким снаряжением. Там другие стволы, стоимостью как автомобиль представительского класса каждый. И калибр совершенно иной. Выбор Греком «блейзера» из того немалого арсенала, что у него имелся, наверное, говорил о том, что ни носороги, ни слоны, ни даже буйволы встретиться нам не должны. Если они в этом мире существуют вообще.
Да, «блейзер» в таком калибре не для дальней стрельбы. Но ведь и леса здесь настолько густые, что сама потребность в ней отпадает. Для нее в нашем отряде была СВД Яниса. Относительно – мой ФН ФАЛ. И в какой-то степени Гришин АК. И уж точно не «Вепрь» Славы Профа. Тот самый, со сверловкой Ланкастера, от которого я отказался, а Слава, подумав, выпросил его у Гриши на время, сменив тем самым тоже «Вепрь», но с по-настоящему нарезным стволом, который у него был прежде. Заявил, что у этого «кабана» калибр куда более подходящий.
Гудрон, уловив мой взгляд – шутит он или нет, все время причитая? – выдержал его твердо. В случае с ним вообще ни в чем уверенным быть нельзя. «Наверное, все-таки шутит», – решил я, когда Грек взметнул левую руку, привлекая к себе внимание.
