– Сразу за поворотом переходим на бег. И бежим до тех пор, пока не поравняемся со скалой, где белые отметины. Там выходы кварца, и их хорошо будет видно.
– Первое такое местечко? – спросил я у Профа, и он кивнул. – И много их предстоит?
Ответить он не успел, поскольку Грек, подавая пример, рванул так, что стало не до разговоров.
Первый отрезок мы преодолели без каких-либо осложнений. Но, вероятно, не всем так повезло, поскольку несколько человеческих скелетов по дороге нам все же попалось. Хотя, возможно, это были жертвы птеров, которые парили где-то далеко вверху подобно каким-нибудь ласточкам.
Я прислушивался к своим внутренним ощущениям и заодно размышлял о том, что, если вдруг неведомое нечто подействует на бежавших за мной Гудрона, Яниса или Гришу, даже предпринять ничего не успею. Разве только в том случае, если кто-то из них начнет стрелять не в меня. И все равно сомнительно, ибо Гудрон с Янисом, с их-то навыками, успеют натворить много бед. Оставалось утешаться мыслью, что в этом случае я и сам почувствую в себе что-то необычное, и вот тут уже стоит забеспокоиться по-настоящему.
Выступы кварца на отвесной скале действительно были видны издалека. Одни перечеркивали ее беспорядочно расположенными белыми линиями, местами практически по всей высоте. Другие были значительно короче, и, если поднапрячь фантазию, наверное, можно увидеть в них какой-нибудь смысл. Или даже рисунок.
Но было совсем не до этого. Внутри меня по-прежнему ничего не происходило, и я испытывал лишь то, что испытал бы кто угодно и где угодно, когда он, обремененный поклажей, бежит изо всех сил в изнуряющей духоте по местности, которую как будто бы специально создали для того, чтобы в любой момент появилась возможность упасть и в лучшем случае подвернуть ногу. Или даже ее сломать. Если вообще не свернуть при падении шею. Все вокруг было завалено камнями всевозможных размеров, и приходилось перепрыгивать с одного на другой. Часть из них покрывал сизоватый налет лишайника, отвратительного на вид и скользкого, как мыло, что делало дорогу еще более трудной.
Мы бежали изо всех сил, но выходы кварца, издали белоснежного, как пороша, приближались так медленно, что порой казалось – они мираж, который и будет маячить все так же далеко впереди.
Кварцевые полосы, бесконечно далекие, внезапно приблизились, когда я бросил на них очередной взгляд. Еще какая-то сотня шагов, и все – они оказались прямо над нашими головами.
– Привал семь минут, – объявил Грек, выглядевший уставшим не меньше других и с такими же потеками пота на покрытом пылью лице.
– Почему семь, а не десять? – полюбопытствовал Гриша.
– Десяти у нас нет, а пять минут будет мало, – пояснил Грек. – Теоретик, не больше трех глотков, – предостерег он, заметив, что я ухватился за фляжку.
Дай бог, чтобы в ней вообще на три глотка осталось!
– И воду сразу не глотай. Набрал ее в рот, раздул щеки, и уже после этого. Штука нехитрая, но помогает. – Едва отдышавшись, Гудрон вспомнил, что является моим наставником. – Чтобы фантомные ощущения снять. – Вероятно, его последние слова были шуткой.
– Скоро родник должен быть, чего экономить? – напомнил им Янис.
– Не факт, что он там остался, – не согласился с ним Грек. – Пересох, под землю ушел, камнепадом завалило. Стоит подстраховаться.
Слова Грека оказались пророческими. Место, где некогда пробивался родник, было завалено недавним обвалом. Мало того, завал оказался настолько велик, что полностью перекрыл тот отворот, в который нам следовало уйти с основного русла.
– Приехали? – разглядывая эту груду, спросил Янис, не обращаясь ни к кому конкретно. – Если не свернуть, а продолжать идти прямо, все мы здесь и останемся.
Прежде чем ответить, Грек поиграл желваками на скуластом лице. Затем посмотрел на солнце, которое стояло в зените, в ту сторону, откуда мы сюда пришли, попытался сплюнуть, но у него не получилось. Жарко.
– А если воспользоваться следующим отворотом?
– Грек! Ты в своем уме?! – попытался образумить его Гриша. – Сам же знаешь!..
– Знаю, – не стал отпираться тот. – Но ведь и дело того стоит. Сейчас скажу почему. Мне точно известно, что произошла утечка. Так вот, появились желающие завладеть нашим грузом. И шанс нарваться на преследователей, если мы вернемся к выходу, куда как велик. Так что хрен редьки не слаще – идти туда или сюда.
– Георгич, сам знаешь, утечка не только от нас могла произойти, – начал оправдываться Гудрон.
– Знаю, – кивнул тот. – И у меня даже в мыслях нет обвинить кого-то из вас. Чтобы груз прибыл на Вокзал, в интересах каждого: не чужое несем, свое, кровное. Но тем не менее факт остается фактом.
– Слава, а что там за проход такой? – спросил я. Интересно же, вон даже Гриша умудрился побледнеть.
– Шанс нарваться на то, из-за чего каньон и назвали каньоном Дьявола, слишком велик, – коротко объяснил тот.
– Ну так что, рискнем? – Грек по очереди посмотрел на всех.
На меня мог бы и не смотреть – я как все. Да и не мой голос будет решающим.
– Можно попробовать, – ответил за всех Янис. – Если не свернуть, а идти дальше каньоном – самоубийство точно. Возвращаться – тоже не сахар. Там, на входе, мы как на ладони будем, и укрыться негде. В общем, лично я – за! Да, а если затычки в уши воткнуть? Стоит оно того?
– Вряд ли, – засомневался Слава. – При сильном воздействии акустических волн кости черепа сами начнут резонировать. Скорее противогазы пора достать, если дело не в акустике, а в испарениях.
Все посмотрели на Грека. Тот даже задумываться не стал.
– Противогазы не помогут, проверено. Только лишние проблемы создадут. Так что по старой схеме. – И он со значением на всех посмотрел.
Я понятия не имел, что это значит – по старой схеме. Мне и новая до сих пор была неизвестна.
Однажды мне довелось перейти вброд горную речку. Ледяная вода, порой по грудь, скользкие камни на дне. И бешеный поток, который так и норовил сбить с ног и понести вниз по течению, чтобы со всего маху ударить о торчащие над поверхностью валуны. А затем в другой, третий, четвертый… и вынести на отмель или берег уже бездыханное тело. Было жутко настолько, что едва удалось удержать себя от паники.
То, что я чувствовал тогда, не шло ни в какое сравнение с моими нынешними ощущениями. Это был настоящий ад. Нет, не вокруг – внутри. Вокруг все оставалось по-прежнему. Удушающая жара, пот ручьем, на который охотно ложилась пыль, которой тут хватало с избытком. Но теперь в дополнение ко всем тяготам пути на меня периодически наваливалась такая тоска, что хотелось выть и рвать на себе волосы от полной безысходности. Наверное, у стороннего наблюдателя вид пяти обвешанных оружием мужиков, которые едва бредут, размазывая кулаками слезы на щеках, мог вызвать и удивление, и усмешку, и даже брезгливость.
Затем наступала минутная передышка, в течение которой мы успевали проделать куда больший путь, чем за предыдущие четверть часа, после чего накатывало снова. Ни с того ни с сего вдруг одолевал дикий ужас, от которого хотелось забиться под какой-нибудь камень, сложиться вчетверо, обхватить голову руками, крепко-крепко зажмуриться и застыть.
