Князь подал команду, и малая рать двинулась к позициям наряда. Пушки спереди укрывала земляная насыпь, усиленная бревнами, не успевшими сгореть в пожаре. Пушкари были надежно защищены. Бочки с порохом и ядра находились рядом с орудиями.
Крылов оставил дружину за обгоревшей высокой изгородью и проехал к батарее. Из крепости по нему открыли огонь из пищалей, но дым размывал силуэт всадника, да и расстояние было не близкое.
Князь соскочил с коня, подошел к старшему наряда и сказал:
– Вот и я. Ты готов, Андрей?
– Готов, князь. Половина пушек заряжена обычными ядрами, остальные – зажигательными снарядами. Они нацелены на большие ворота и стены рядом с ними. Прикажешь стрелять?
– Погоди.
Крылов пешком, огибая канавы, нагромождения обугленных бревен и всякого хлама добрался до большой дружины, подозвал к себе предводителей отрядов и проговорил:
– По моей команде пушкари разобьют башню, подожгут стены рядом с ними, развалят ворота. Ров перед ними завален вязанками хвороста, сверху лежат бревна. Это было сделано ночью, когда били большие пушки, и поляки с ополченцами попрятались. Как только проход будет открыт, сделаем так. Дружина Бессонова должна прорваться к подворью хорунжего Витейского. Туда же проведу свои три десятка и я. – Князь повернулся к Асгату и продолжил: – Двадцать твоих людей вместе с отрядом Васильева идут к Софийскому собору и входят в дальний ход. Сам ты с тремя десятками выходишь во двор воеводы и занимаешь ближний ход. Покуда мы будем пробиваться, все пушки, находящиеся в этих местах, откроют огонь по остаткам стен, городням и башням, не задевая район ремесленников. Главное для нас – прорваться к ходам и войти в них. В случае необходимости нас поддержат три сотни Государева полка. Они тоже будут пробиваться в Замок. Коли у вас есть вопросы, то задавайте их.
Вопросов не было.
Крылов выглянул из-за изгороди. С батареи в его сторону смотрел Андрей Гурьянов. Князь махнул ему рукой.
Старший наряда повернулся и отдал команду. Тут же ударили орудия. Пушкари хорошо нацелили их. Башня разлетелась на куски, как и ворота, рухнула часть бревенчатой стены с обеих сторон от них, занялась огнем.
– Вперед! – крикнул Крылов.
Большая дружина вскочила на коней и с гиканьем понеслась к бреши в стене. Загрохотали и другие русские пушки. Они заставили защитников города укрыться. Посему большая дружина без потерь зашла на территорию Замка, там, в густом дыму и гари, разделилась на три части, которые двинулись к своим целям.
Отряд Гордея Бессонова вышел на подворье хорунжего Витейского, за ним следовали Щукин и князь Крылов. Три десятка татар потеряли за стеной двух человек, но прорвались в дворцовый подземный ход. Немного позже в свой ход пробился отряд десятника Васильева.
Гордей Бессонов получил от Крылова два десятка ратников Щукина и завел их в центральный ход. Князь с прочими людьми остался на подворье. Он отдал им приказ осмотреть двор, дом и приготовиться к обороне.
К нему прискакал гонец, отправленный из Государева полка, и сообщил, что три сотни ратников подведены к стене и готовы прорваться в крепость по сигналу Крылова. Таковым был определен черный дым, поднимающийся над подворьем. Для получения его гонец передал князю какой-то порошок и сказал, что тот коптит похлеще любой древесины.
Массированный обстрел города и прорыв в Замок русской дружины, пусть и не особо многочисленной, сильно встревожили воеводу Довойну и ротмистров, оставшихся в живых. Со всех сторон поступали доклады о приближении русских полков, усилении обстрелов. Это означало скорый и яростный штурм. Начнись он, и тогда все для местных вельмож и поляков закончится плачевно.
Довойна испугался. Надо было что-то предпринимать прямо сейчас, пока русские воины, ворвавшиеся в Замок, не перебили всю городскую знать и наемников.
Довойна ходил по зале, нервно кусая ногти. Была у него такая вот дурная привычка. У стола сидел магнат Ян Глебович. Рядом с ним устроились епископ Арсений, городничий Быстренский, шляхтич Грибун. За конторкой с письменными принадлежностями стоял писарь Лука Гарабурда. Все они пребывали в сильной озабоченности.
– Что будем делать, панове? – с напряженными нотками в голосе спросил Ян Глебович.
– Надо выходить на переговоры, – сказал городничий.
– И о чем договариваться?
Довойна выдохнул и заявил:
– О сдаче крепости, конечно.
В зале наступила тишина. Воевода сказал то, что уже засело в умах его ближнего окружения.
Довойна продолжил:
– Но пока у нас есть возможность выставить некоторые условия сдачи, например, нашу неприкосновенность, свободный выход из крепости поляков и немцев с дальнейшим отходом в Краков и Вильно. О черни пусть беспокоится русский Царь. Он не тронул никого в посадах, повелел оказать помощь ремесленникам, потерявшим кров, кормить и поить их.
– А если Царь не пойдет на это?
– Тогда надо будет хотя бы затянуть время. Сейчас люди ротмистра Холмского находятся в подземелье. Ему поручено захватить воеводу и ратников русской особой дружины, засевших там. Он должен это сделать, и тогда наши позиции на переговорах укрепятся. Да, крепость мы сдадим, но выторгуем себе не только жизнь, но и свободу.
– Ты, пан Станислав, считаешь, что тебя с радостью примут в Вильно или Кракове? – спросил епископ.
Довойна повысил голос:
– А кто обещал помочь нам? Где гетман Радзивилл с его могучим сорокатысячным войском? Он бежал в Минск, едва завидев малые дружины Ивана Грозного! Где польская рать? Так что если кому и упрекать нас, то не Радзивиллу и Сигизмунду. Мы держали оборону, сколько могли, сражались, несли тяжелые потери, но не сдали Полоцк сразу. Однако всему есть предел. Три тысячи ратников не могут устоять против неисчислимого противника даже под защитой самых крепких стен, а наши оказались вовсе не такими.
Ян Глебович встал и сказал:
– Я поддерживаю предложение пана Довойны.
Городничий тут же согласился с ним.
– Мне нельзя идти на переговоры, надо дождаться захвата особой дружины в подземелье, – сказал Довойна. – Кто из вас пойдет к русскому Царю?
Все молчали.
Довойна сам принял решение и озвучил его:
– Пойдет епископ!
Арсений взглянул на воеводу и спросил:
– Почему именно я? Это ведь не церковное дело.
– Царь Иван – крепко верующий человек. Он уважает не только православие, но и другие религии. Примером тому служат его действия в Казани. Он оставил там мусульманское управление. Так что, Ваше преосвященство, идти придется вам!
– Но, воевода…
– Все! Это решено и больше не обсуждается. – Пан Станислав повернулся к городничему и распорядился: – Яцко, передай в войска, чтобы сообщили русским, что к их Царю выходит переговорщик. Пусть они прекратят огонь.
