Эти попытки убедить советское руководство достигли кульминации в сообщении, которое Зорге поручил передать Клаузену в середине сентября 1941 года. К тому времени Советский Союз содрогался под страшными ударами нацистов. В 1941 году, за первые несколько месяцев германо-советской войны, Красная армия потеряла миллионы солдат и офицеров; армия отчаянно нуждалась в пополнении, чтобы избежать тотального разгрома. Если бы только дислоцированные на Дальнем Востоке части и подразделения Красной армии можно было перебросить на запад СССР!
В одной из последних радиограмм Зорге прямо заявил Разведывательному управлению, что правительство Японии и ее верховное командование твердо решили не перебрасывать войска к советской границе, а нанести удар в южном направлении по владениям Великобритании и по принадлежавшей Нидерландам Ост-Индии и Филиппинам, а затем через Тихий океан и по Соединенным Штатам. В этом последнем сообщении Зорге убеждал Москву, что Япония определенно нападет на США, «вероятно, в декабре [1941 года], но точно не позже января 1942 года».
В Кремле эти сведения восприняли с облегчением, и огромный по численности контингент из состава Дальневосточной армии был переброшен на запад Советского Союза, чтобы остановить натиск немцев. Разведка Зорге, разумеется, в первую очередь помогла устоять Москве. Немцы подошли к пригородам советской столицы. Немецкие солдаты невооруженным глазом видели шпили московских зданий и луковицы церквей. Красная армия понесла огромные потери, но каким-то чудом удержалась. Более того, она получила солидное подкрепление — свежие дивизии. Гитлер поинтересовался у генерала Франца Гальдера, начальника штаба ОКБ, как и откуда у русских появилось столько дивизий, но так и не получил от Гальдера вразумительного ответа.
Завеса спала. «Агентурная сеть Зорге в Токио, — писали Диксон и доктор Хейльбрунн, — помогла России в 1941 году, сообщив, что Япония не намерена нападать на СССР, и эти разведданные позволили русским перебросить имевшиеся на Дальнем Востоке резервы на Европейский театр военных действий, куда они прибыли как раз в канун Битвы за Москву. Россия была тогда уверена, что будет вести войну на один фронт, в то время как Германия вынуждена была оставить значительную часть сил на Западе на случай внезапного открытия второго фронта. Германия с тех пор сражалась одной рукой, вторая была связана у нее за спиной, а Россия действовала обоими кулаками».
Зорге не было дано вкусить плоды триумфа. 18 октября 1941 года он был арестован у себя дома сотрудниками «Токкока». Свой провал Зорге, должно быть, воспринял как ироническое подтверждение своим мыслям. Дело в том, что за 3 дня до ареста он велел Клаузену передать в Москву сообщение, в котором высказал мысль Центру о том, что, мол, не видит больше оснований продолжать работать в Японии. И предложил снабдить его новыми инструкциями.
Клаузен считал это мнение преждевременным. Он промолчал, но сообщение в Москву не отправил.
Зорге содержался в камере в здании Совета столичной полиции Токио, более или менее в безопасности — его оставили вариться в собственном соку, пока сотрудники собирали на него веские доказательства у его соучастников, причем прибегая при этом к зверским методам. Зорге и Одзаки были повешены 7 ноября 1944 года. Клаузен был приговорен к пожизненному заключению, но был освобожден американскими оккупационными властями в 1945 году.
Зорге до самого конца оставался своенравным интеллектуалом, фанатиком и идеалистом с поэтическим складом ума. Если случалось, что двойная жизнь, которую он вел, погружала его в сомнения, он уходил в мир поэзии, времяпрепровождение, которое он скрывал даже от своих немногих друзей. Известны лишь очень немногие стихотворения этого незаурядного человека, однако они помогают нам проникнуть в глубины его души. Одно из них начиналось такими словами: «…вечный чужак, себя осуждающий, — никогда так и не познавший реальный мир…»
Глава 16
Цель: Соединенные Штаты
За предшествовавшее Пёрл-Харбору десятилетие мир шпионажа обрел новую фигуру, которой просто суждено было стать заметной. Это был тайный агент Японии, достигший довольно курьезного престижа со странно зловещим подтекстом. «Шпион Страны восходящего солнца» стал любимым персонажем мультфильмов, всем известным человеком, низко кланявшимся и шипевшим: «Так Солли, пожалуйста», с зубастой улыбкой, деловито возящимися в чьем-либо кармане руками.
Сами японцы ничего забавного в своих шпионах не видели. Они рассматривали шпионаж как смертельно опасное и весьма серьезное занятие, важный инструмент национальной политики. Подчеркнуто восточный по характеру, японский шпионаж был отчетливо шизофреничен. В Азии он действовал с необузданной дикостью, но в Соединенных Штатах, например, шпион мог быть и обаятельным, и учтивым. В Азии японские агенты для достижения целей не гнушались ни наркотиками, ни проституцией, ни порнографией, ни азартными играми. Основной целью агента было добиться своего любым, пусть даже самым непотребным методом. Насилуйте, убивайте, похищайте, поджигайте и подделывайте документы — таковы были методы и средства в арсенале японских тайных агентов. Их жертвы подвергались воистину средневековой жестокости, даже собственные японские агенты, если они, как выяснялось, были китайцами или белыми, считались людьми второсортными.
Эта система прочно внедрилась в Маньчжурии, завоевание которой было делом рук агентов спецслужб, однако подобный подход с треском провалился в Китае. В конце концов властителям в Токио пришлось вводить войска
[57], ибо никакое вдохновляемое японцами беззаконие так и не смогло привести Китай к краху.
Шпионские усилия японцев, направленные против западного мира, выглядели куда приличнее. Это было крупномасштабное и льстиво-вкрадчивое маневрирование, когда шпионы не выходили за дозволенные пределы и, сплетая сети шпионажа в странах Запада, следовали принятым и установившимся там образцам.
Японцем, достигшим истинного мастерства и наибольшей известности по части шпионажа, был генерал Кендзи Доихара, которого иногда называли Лоуренсом Маньчжурским. Подобное прозвище обеспечивало ему чуть ли не неограниченный кредит на легкое завоевание Маньчжурии, которую он захватил, согласно легенде, имея в распоряжении полный карман шпионских уловок и горстку агентов.
На самом деле Доихара не был мастером шпионажа. Своей репутацией он был обязан в основном тому, что, будучи братом любовницы имперского принца, он мог приписывать себе достижения других. Разумеется, завоеванию, например, Маньчжурии всегда способствовал и некий шпионский заговор, в описываемое время фантастические тайные усилия предпринимались Китаем и другими странами Азии, но все это продумывалось и направлялось безликими и безымянными спецами, ненавидевшими Доихару за то, что он сумел оттеснить их на третий план.
Японская система шпионажа была лишена зрелищности, присущей, к примеру «Логову лиса» Канариса в Берлине или 4-му разведуправлению в Москве. Они были бюрократическими и сколоченными по псевдопрусским образцам в своей флегматичности и занудной эффективности.
