Для задумываемого им внезапного нападения на американский флот Ямамото, разумеется, были необходимы некоторые сведения, но не так уж и много, и в основном тактического характера. Большая часть материалов уже была аккуратно подшита в папки в Токио. Упомянутые сведения поступали главным образом из опубликованных, то есть открытых, американских источников, где с поразительной откровенностью описывались и боевой состав, и графики дежурств американского Тихоокеанского флота. Разведслужба докладывала адмиралу, что американская авиация на Гавайях сосредоточена на авиабазах Хойлер, Хикэмфилд и на военно-морской авиабазе на острове
Форд-Айленд. В агентурных отчетах были отмечены все до единой позиции зенитных орудий. На основе этой информации Ямамото запланировал 199 самолетами атаковать аэродромы и еще 154 — военно-морские объекты и корабли. И теперь необходимые разведданные ограничивались лишь сведениями о перемещениях судов, включая соответствующие графики.
Секретная служба быстро приступила к ежедневному сбору указанных сведений. 6 января 1941 года генеральному консулу в Гонолулу передали через Терасаки, что он должен постоянно направлять отчеты о передвижении американских кораблей в Пёрл-Харборе, что должен сообщать даже об отсутствии таких передвижений, что он должен необходимым образом настроить агентуру на серьезную работу.
15 февраля Токио передал по телеграфу «Инструкцию министерства» Терасаки в Вашингтон для непосредственного ознакомления с ней всех агентов сети. Агентов проинструктировали бросить всю остальную работу, прекратить пропагандистские операции и сосредоточить внимание исключительно на разведработе. Распоряжение включало пространный «список» разнообразных позиций, поделенных на 12 основных категорий.
24 сентября Токио направил в Гонолулу запрос — разделить акваторию Пёрл-Харбора на 5 отдельных участков и сообщить о наличии кораблей в каждом из упомянутых участков. Речь, по всей вероятности, шла о распределении целей для подразделений, которым предстояло участвовать в атаке. В сообщении указывалось: «Относительно боевых кораблей и авианосцев, мы хотели бы обратить ваше внимание на то, чтобы вы сообщили о тех, что стоят на якоре (они не столь важны), у причалов, бакенов и находятся в доках (тип и класс определять кратко. По возможности хотелось бы получить данные и о количестве судов у того или иного причала)».
1 декабря в Токио кабинет министров официально одобрил начало военных действий в день, предложенный Ямамото, — 7 декабря 1941 года. Токио также намеревался свернуть аппарат Терасаки, в котором, по мнению Ямамото, отпадет необходимость сразу же после первого смертельного удара. 2 декабря Терасаки и его четверым ответственным лейтенантам приказали немедленно вылететь. Это стало настоящим ударом для посла, который зависел от постоянно поступавших от Терасаки разведданных, необходимых ему для ведения переговоров с Белым домом и Государственным департаментом США. Он срочно запросил Токио оставить Терасаки, но просьба посла была отклонена. Оказалось, что тихий и незаметный второй секретарь был куда важнее самого господина посла Японии.
В Гонолулу операции японских шпионов последнего рубежа принимали новый и мелодраматический оборот. Таинственный главный шпион Итиро Фудзи раздавал прощальные распоряжения. Его разбросанные повсюду сотрудники должны были передать заключительные сообщения теперь уже не ему и не Нагао Кита в консульство, а непосредственно приближающемуся ударному кулаку — с увязших в укромных местах в песке побережья заброшенных судов. Они получили сигналы для сообщений о готовности Пёрл-Харбора к предстоящей атаке японцев и о любых передвижениях американских кораблей в последнюю минуту.
Главный законспирированный японский агент, от которого они зависели больше всего, действовал превыше всяких похвал. Он только что сообщил консульству, что обстановка в порту весьма благоприятна: он определил 7 линкоров, 6 крейсеров, 2 авианосца, 40 эсминцев и 27 подводных лодок, короче говоря, большую часть Тихоокеанского флота США.
Этот солидный шпион не был японцем вообще. Это был некий Джимми, владелец почтового отделения № 1476 в Гонолулу, источник, с которым Токио сотрудничал с 1936 года. Джимми иногда упоминался как «Фридель», и он был на самом деле немцем по имени Бернард Юлиус Отто Ктон, по-видимому, состоятельный человек, имевший один дом в Ланикае, другой — в Каламе и прогулочную яхту со звездой на парусе. Псевдоним Фридель Джимми происходил от имени его жены Эльфриды.
Кюн, должно быть, работал недурно, потому что внес 70 000 долларов на счет в банке Гонолулу в период с 1936 по 1939 год. Друзьям он сказал, что деньги эти он получил в наследство от родственника в Германии, а сумма была передана ему банком Токио. В действительности, конечно, эти 70 000 притекли из японской секретной службы. Кюн купил свои два дома и яхту на японские деньги. В 1940–1941 годах Кюн работал ничуть не хуже, за что и удостоился еще 16 000 долларов. Последняя оплата суммы в 14 000 долларов была произведена ему Моримурой фактически накануне атаки Пёрл-Харбора.
Японские шпионы рангом повыше обычно общались с Кюном по обычной почте, посылая ему открытки прямо в почтовое отделение 1476. 2 декабря такая открытка предупредила Кюна о предстоящем рандеву с Моримурой. И на следующий день во время встречи они обменялись новой и весьма изобретательно разработанной системой шифров и кодов. Она основывалась на обоих принадлежавших Кюну домах и его яхте со звездой на парусе. Дом у пляжа Ланикай располагался на северо-восточном побережье острова Оаху; другой — в прибрежной деревне в миле к северо-западу от Ланикая. В домах каждый час должен был зажигаться свет, каждый свет в каждый час, это и служило заранее подготовленным сообщением. Например, свет в определенном окне в доме в Ланикае между полуночью и 1:00 ночи означал: «Все транспортные компании отбыли». Свет в чердачном окне в Каламе (у Кейлуа на юго-востоке острова Оаху) между 19:00 и 20:00 часами сообщал: «Все линкоры отбыли».
Предусматривались и другие методы связи, например, на случай, если нет возможности пользоваться световыми сигналами. Фудзи посылал агентов на остров Мауи, и те оттуда сигнализировали кострами, заметными на большом расстоянии в открытом море. Но даже этим аварийным сигналом дело не ограничивалось, существовала и еще одна договоренность. Текст передаваемых радиостанцией KGMG в Гонолулу рекламных объявлений также служил закодированными сигналами.
Японцы предусмотрели любой поворот событий, ничего не оставляя на волю случая.
4 декабря японская армада приближалась, ежечасно получая необходимые сведения. Фудзи принял сообщение с заключительным вопросом: «Просим детально сообщить все об американском флоте». Он отправил в ответ: «Флот в порту. Прибыли 3 дополнительных линкора».
Ничто не избежало внимания его рядовых агентов. В порт прибыла британская канонерка с дипломатической почтой для консула. Японский шпион следовал за курьером от причала до самого консульства, затем обратно к канонерке и с берега наблюдал ее отбытие. В течение часа его рапорт был зашифрован и передан в Токио. Вероятно, подобные меры могут показаться излишними, но они убеждали Токио в том, что обстановка полностью под контролем.
