— Я доложу государыне завтра же и завтра же отдам приказ об ее аресте… Я не могу оставить безнаказанной убийцу моей сестры и племянницы, — горячо заявил Сергей Семенович Зиновьев.
— Пусть свершится правосудие… — как бы про себя сказал князь Луговой.
— Пусть свершится правосудие!.. — торжественно повторил Зиновьев.
Сергей Семенович стал прощаться с князем Сергеем Сергеевичем.
— Можно ли было ожидать что-либо подобное? — заметил он, уходя.
— Да, — задумчиво отвечал князь, — впрочем, в наше время можно ожидать всего.
Князь проводил его до передней и затем вернулся к себе в кабинет и потребовал трубку.
Долго ходил он взад и вперед по комнате. Ни одной мысли, казалось, не было у него в голове. В таком состоянии пробыл князь Луговой до поздней ночи, когда за ним заехал граф Петр Игнатьевич Свиридов, чтобы идти с последним объяснением к княжне Полторацкой.
XXV
В объятиях трупа
— Какой дивный букет!.. Боже мой, какая прелесть!.. Это становится положительно интересно: кто награждает меня чуть не ежедневно такими роскошными цветами?..
Такое восклицание вырвалось у княжны Людмилы Васильевны Полторацкой при виде стоявшего в ее будуаре нового роскошного букета из белых роз. Агаша поставила его в большую вазу на столике около кушетки, так как букет принесли в то время, когда княжны не было дома. Она сделала в этот день довольно много визитов с затаенною мыслью узнать что-нибудь о происшедшем столкновении между графом Свиридовым и князем Луговым.
Княжну все еще беспокоило странное поведение первого — не явиться на назначенное ему свиданье и не возвратить ключ! Что могло это значить? Ни в одной гостиной, однако, княжна не получила ответа на этот вопрос. Ничего, видимо, не случилось такого, чем могли быть заинтересованы великосветские кумушки того времени.
Это обстоятельство отчасти успокаивало княжну Людмилу, а отчасти усиливало ее беспокойство. С одной стороны, она заключала из этого, что не случилось ничего серьезного, а с другой — что, быть может, при ней, как причине разыгравшейся истории, умышленно о ней умалчивают. С такими лихорадочно прыгающими мыслями возвратилась домой княжна Людмила.
Присланный букет несколько отвлек ее думы от князя Лугового и графа Свиридова или, лучше сказать, дал другое направление этим думам. Ведь она окончательно решила, что кто-нибудь именно из них присылает ей уже более недели ежедневно эту массу цветов.
Подозрение, которое она имела на этот счет относительно графа Иосифа Яновича Свянторжецкого, исчезло. Он слишком хорошо сумел сыграть роль неповинного в деле цветочных подношений человека, даже тогда, когда молодая девушка, глядя на него в упор, весьма прозрачно высказала ему ее подозрение. Он нимало не смущался и, казалось, даже не догадывался, о чем она говорит. Княжна не могла предполагать за ним таких актерских способностей. Она не знала, что эта присылка цветов — пролог к задуманному хладнокровно и всесторонне преступлению, а потому для графа было очень важно, чтобы княжна не догадалась, от кого присылаются они.
Граф Свянторжецкий был подготовлен к подозрению, а вследствие этого подготовился искусно разогнать его. Он достиг цели. Княжна вычеркнула его из списка поклонников, могущих баловать ее так таинственно и скромно.
В списке осталось только двое: граф Свиридов и князь Луговой. Если действительно присылает цветы кто-нибудь из них, а больше присылать некому, думала княжна, значит, отношения одного из них к ней не изменились, а следовательно, ее страх обнаружения двойной игры, затеянной ею с этими двумя поклонниками, совершенно неоснователен.
Она с удовольствием вдыхала в себя аромат присланного букета.
Розы, показалось ей, как-то особенно сильно пахли.
Для нее это было странно. Любительница и знаток цветов, молодая девушка знала, что белые розы имеют тонкий, нежный запах.
«Вероятно, какой-нибудь особый сорт!..» — мысленно решила она.
Аромат был восхитителен, и княжна невольно до вечера, отрываясь сперва от какого-то затейливого вышивания, а затем от чтения, несколько раз наклонялась над букетом и подолгу вдыхала в себя его чудный запах.
Время шло.
Чем ближе подходил час свиданья с графом Иосифом Яновичем Свянторжецким, тем, к своему удивлению, княжна чувствовала все большее и большее оживление, странно смешанное с нетерпением ожидания.
Никогда еще она не ждала так графа Свянторжецкого, никогда не считала минуты, оставшиеся до полуночи, а когда полночь пробила, не прислушивалась с лихорадочным беспокойством к мельчайшим звукам среди окружавшей ее тишины.
Молодая девушка чувствовала, как горели ее щеки, как кровь била в виски.
Она подошла к висевшему на стене громадному зеркалу и сама невольно залюбовалась на себя. Никогда — она должна была сознаться в этом сама себе — она не была так хороша, как сегодня. С пылающими щеками, с мечущими положительно искры страсти глазами, княжна имела вид вакханки настоящей демонической красоты.
«Он сойдет с ума, увидев меня сегодня!» — мелькнула в ее уме злорадная мысль.
Но странное дело, молодая девушка почувствовала, что это злорадство смешано у нее в уме и сердце с чувством торжества победы над любимым человеком, победы, которую как будто она ждала долго и напрасно и только теперь убедилась, что момент ее близок. Это поразило княжну Людмилу Васильевну.
Разве она любит графа Свянторжецкого? Нет, она не может ответить на этот вопрос утвердительно. Он ей нравился и нравится, но когда она припоминала сцену с ним, когда он бросил ей в лицо обвинение в самозванстве и сообщничестве в убийстве ее господ и хотел воспользоваться добытой им тайной для ее порабощения, ничего, кроме ненависти, не чувствует она с тех пор к нему в своем сердце. Если она приблизила его к себе, если принимает его с глазу на глаз, то единственно для того, чтобы этим способом мстить ему, чтобы наслаждаться его мучениями.
И теперь первая мысль, которая появилась у нее при взгляде на себя в зеркало, была злобная мысль о том, какие мучения будет испытывать он эти полтора часа, которые она обыкновенно жертвует ему на свиданья, при близости к такой красавице, как она, и при горьком сознании, что к таким свиданьям всецело применима русская пословица «близок локоть, да не укусишь».
Но отчего же так томительно бьется ее сердце, отчего сегодня потребность свиданья с графом Свянторжецким говорит во всем ее существе как-то особенно властно?
Почему она дрожит при мысли, мелькающей у нее в уме: «А вдруг он не придет?»
Почему, наконец, эта мысль появляется у нее в голове?
Прежде этого никогда не бывало. Она была совершенно равнодушна к его приходу, она была так твердо уверена, что он придет, а теперь… теперь она боится, что он не придет.
Это возмущало молодую девушку, а между тем она была бессильна побороть в себе это томившее ее чувство опасения.
