Книга Дочь Великого Петра, страница 19. Автор книги Николай Гейнце

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дочь Великого Петра»

Cтраница 19

Торжество Елизаветы должно было быть торжеством Франции, а с восшествием на престол влияние немецкой партии в России должно было уступить французскому влиянию. Нанося удар правительству, великой княжне следовало, как говорил ей Шетарди, отделаться от всех своих врагов.

Он представил ей список всех тех, кого, по его мнению, следовало арестовать или сослать. В этом списке были поименованы все тайные и явные приверженцы Германии, а так как все важнейшие должности были заняты в то время немцами, то оказалось, что французский посланник внес в составленный им список всех чинов правительства, при котором он был аккредитован. В числе их стали Остерман, Миних, Линар. Условившись относительно подробностей, оставалось только назначить день для переворота. Это было отложено до ближайшего свиданья.

XIII
«Действо»

23 ноября, на другой день после неожиданной встречи цесаревны у подъезда дворца с маркизом де ла Шетарди и продолжительной с ним беседы, во дворце был обычный прием.

Елизавета Петровна, за последнее время, по совету своих друзей, не манкировавшая посещением дворца, была на этом приеме. Принцессы играли в карты в галерее. Возле них толпились придворные и дежурные адъютанты. Тут же были и все иностранные посланники, а между ними и маркиз де ла Шетарди.

На лице Елизаветы Петровны была написана тревога. Маркиз несколько раз посмотрел на нее с чуть заметной ободряющей улыбкой. Герцогиня Анна Леопольдовна перехватила один из этих взглядов, наклонилась к цесаревне, сказала ей что-то шепотом и вышла из-за стола. Великая княжна последовала за ней, закусив нижнюю губу, что служило у нее признаком сильного раздражения.

— Что это у вас за странное отношение к этому наглецу? — в упор спросила правительница Елизавету Петровну, когда они вышли в соседнюю комнату.

— К какому наглецу? — удивленно вскинула на нее свои прекрасные глаза цесаревна.

— Вы очень хорошо понимаете, о ком я говорю.

— Нимало… Если бы я понимала, то не спрашивала бы.

— Извольте, я скажу вам, я говорю о вашем Шетарди.

— О Шетарди… О моем… — гордо подняла голову цесаревна и, в свою очередь, в упор посмотрела на герцогиню. — Мне кажется, что он, как посланник, аккредитован при русском правительстве, которое, за малолетством царя, представляете вы, герцогиня, как правительница, а потому он, скорее, ваш, а не мой.

— Однако он на меня никогда не поглядывает так, как на вас… — возразила Анна Леопольдовна.

Вместо ответа цесаревна только пожала плечами.

— Но к чему препирательства… — продолжала правительница. — Я решила потребовать от короля отзыва этого наглеца, он мне неприятен, и я бы желала, чтобы и вы, принцесса, не принимали его…

— Что касается до меня, — отвечала Елизавета Петровна, — то раз-другой я могу сказать, что меня нет дома, но в третий раз отказать уже будет неловко… Да я и не имею на то причин… Вчера, например, как я могла бы отказать ему, когда мы случайно встретились у моего крыльца?

— Он поджидал вас.

— Я этого не знаю.

— А я знаю.

— Я с вами не спорю… Но вот что я скажу вам: меня удивляет, почему вы не действуете более простым путем?

— Каким это?

— Вы правительница и располагаете властью, велите Остерману сказать маркизу Шетарди, чтобы он более не посещал моего дома.

— Боже меня сохрани от этого! — испуганно вскрикнула Анна Леопольдовна.

— Почему это?

— Потому, что ни в каком случае не следует раздражать людей, подобных этому маркизу, и явно давать им повод к жалобам.

— Вот видите, если вы, правительница, и ваш первый министр не решаетесь сделать этого, то как же вы требуете этого от меня, простой подданной его величества…

Ничего, таким образом, не добившись, Анна Леопольдовна в сильном раздражении вернулась в галерею. За ней вышла и Елизавета Петровна с мрачным выражением лица и вскоре уехала из дворца. Много передумал маркиз де ла Шетарди, также вскоре после отъезда цесаревны покинувший Зимний дворец.

— Не была ли обнаружена тайна Елизаветы Петровны, которая была вместе с тем и тайной французского короля? — вот вопрос, который чрезвычайно тревожил посланника уже во время отсутствия из галереи правительницы и цесаревны.

Он сумел, однако, скрыть свою тревогу с искусством тонкого дипломата, но по приезде домой тотчас послал за Лестоком. Напрасно прождал он его всю ночь, не смыкая глаз. Врач цесаревны явился только на следующий день и рассказал со слов Екатерины Петровны содержание вчерашнего разговора. Маркиз понял всю опасность своего положения. Правительница знала и была настороже.

Из дальнейшего разговора с Лестоком выяснилось, что основой партии служат народ и солдаты и что лишь после того, как они начнут дело, лица с известным положением и офицеры, преданные цесаревне, в состоянии будут выразить открыто свои чувства.

— Солдаты готовы на все!.. — несколько раз повторил Лесток.

— В таком случае, — сказал Шетарди, — чтобы помочь этим храбрым гренадерам, а также ради славы цесаревны, назначим момент для начала действий, чтобы Швеция, на основании заявления в Стокгольме, которое будет сделано от имени короля, стала действовать со своей стороны.

Лесток тотчас отправился за приказаниями к цесаревне. Он вскоре вернулся и заявил:

— Цесаревна предоставляет вам, маркиз, назначить время, когда вы сочтете возможным приступить к выполнению замысла, и только в случае опасности она решится, быть может, предупредить срок, который вы назначите.

На основании этого маркиз де ла Шетарди отправил на следующий день курьера к французскому посланнику в Швецию, чтобы генерал Левенгаупт, стоявший со своей армией на границе, перешел в наступление. Так как прибытие курьера в Стокгольм потребовало немало времени, то осуществление переворота было отложено до ночи на 31 декабря 1741 года.

Таким образом, приходилось еще более месяца жить в тревоге. Елизавета Петровна покорилась этой необходимости. Но в тот самый момент, когда Герман Лесток вышел из французского посольства, сообщив Шетарди о согласии на назначенный им срок цесаревны, в Петербурге было получено известие, что граф Левенгаупт, командовавший шведскими войсками, двинулся вперед и вследствие этого гвардейские полки получили приказание быть наготове к немедленному выступлению. Этот приказ чрезвычайно смутил солдат, преданных цесаревне. Уходя, они оставляли ее на произвол ее врагов.


В тот же вечер, или, скорее, ночь, так как был двенадцатый час, цесаревне Елизавете Петровне доложили, что ее желают видеть семеро гренадер. Цесаревна тотчас же вышла к ним.

— Что же это ты, матушка, лежебочничаешь, когда надо дело делать, — сказал один из пришедших, — нам выступать готовиться приказано, не нынче завтра уйдем мы из Питера… На кого же тогда тебя, матушка наша, оставим… Немцы-то тебя слопают как пить дадут и не подавятся… Коли честью не пойдешь, мы тебя силком поведем, вот тебе наш солдатский сказ…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация