Номер страницы мне известен, поскольку в данный момент она лежит передо мной на столе.
Заголовок: «Пропала одна из лучших студенток». Ну и сам текст: «Опасения за жизнь двадцатилетней Дженнифер Аркланд вчера ночью получили новые основания. Весьма талантливая студентка-третьекурсница, гордость географического факультета…»
Хоть название университета не переврали.
«Веселую и всеми любимую Дженни, родом из Линмута (Гемпшир), старшую из четырех сестер, в последний раз видели, когда она возвращалась к себе домой с вечеринки на Малькольм-стрит, неподалеку от Джизес-колледжа. Вот что нам рассказал ее бойфренд, Робин Уилсон, студент-историк с третьего курса в Клер-колледже: „У Дженни все было хорошо, никаких существенных проблем, насколько мне известно. Мы все очень волнуемся и умоляем дать о себе знать, как только она увидит эту статью“».
Там было много и о семье.
«Ричард Аркланд, 52 лет, работает архитектором в местной фирме „Бойд энд Деннинг“; Лесли — домашняя хозяйка, 46 лет, родом из Ньюбери (Гемпшир)… Полиция обнаружила в комнате Дженни небольшое количество марихуаны… стиль жизни в духе „Возвращения в Брайдсхед“… в результате проверки маршрута, по которому в последний раз… Полиция просит откликнуться всех, кто располагает сведениями о местонахождении Дженнифер (где бы это ни было), и явиться для дачи показаний… См. с. 19: „Студенты: возраст Гамлета“».
Сенсацию подхватили другие газеты. Они, думаю, с удовольствием воспользовались случаем опубликовать снимки пропавшей и выбрали отличный, где она хохочет на лужайке перед большим домом. В прошлом году, в Типперэри.
Одна из популярных газет (почему-то возомнившая себя лучшей) отправила к матери Джен своего звездного колумниста.
«На пороге меня встретила мать… симпатичная женщина, типичная представительница среднего класса… в зеленой юбке миди и лодочках… Чудесные, добрые, необыкновенно синие глаза… Еле заметная „стрелка“ на колготках… „В школе Дженни всегда была звездой… так гордились ею“… Детская спальня… мягкие игрушки и мишки… Голос матери дрожит… Продолжаем надеяться… В комнату заглянул супруг, Ричард… Растворимый кофе, размякший крекер „Рич ти“… Талантливый архитектор и один из столпов местного… Три младшие сестренки сидели на угловом диване, перешептываясь и толкая друг друга локтями… Надо иметь каменное сердце, чтобы сдержать… Меня проводили к двери… На столике в холле фото пропавшей Дженни… ваза с увядшими тюльпанами… Но кто посмеет укорить…»
Таких вырезок у меня набралась целая папка. Синей ручкой я отмечал все фактические ошибки, потом оценивал их в баллах. Один — за ляпы, допущенные по объективным причинам. Например, что Робин Уилсон — ее бойфренд. Два — когда ничего не стоило перезвонить и уточнить: за «Линмут» вместо Лимингтона, за «географический» факультет вместо исторического, за «20 лет» вместо «21 год». Три балла — когда и звонить не требовалось, достаточно заглянуть в справочник, если сам не знаешь: что «Клер-колледж» на самом деле «Клэр», а город Ньюбери находится в Беркшире, а не в Гемпшире.
Удивительно, но наиболее точным в этом отношении оказался таблоид «Сан». К реальности написанное не имело никакого отношения, однако с «фактологией» — именами, названиями и прочим — был полный порядок.
Я показал свои оценки Стеллингсу. В ответ он рассказал, как один еженедельник готовил большую статью про его отца (деятеля киноиндустрии). Три месяца расспрашивали его самого, еще каких-то людей расспрашивали о нем, потом писали статью, потом все выверяли и подбирали фотографии. Три месяца.
— Журнал — другое дело, — сказал я. — У них есть время.
— На самом деле ляпов осталось не так уж много, — кивнул Стеллингс. — Мать насчитала пятьдесят два.
Вскоре тема стала центральной. «Дженни: последние новости» — кричали заголовки в газетных киосках, и каждый понимал, что это значит — хотя по-настоящему последних новостей никто не может знать по определению.
За последние сорок восемь часов возник некий «темно-рыжий мужчина в синей куртке с капюшоном». Его видела на улице Джизес-лейн шедшая из конторы домой уборщица, было это в час пятнадцать, как раз когда кончилась вечеринка. Его же опознал привратник колледжа, возвращаясь по Мэйдз-Козвэй примерно в час тридцать. И он, и уборщица отметили, что рыжий вел себя «странно».
Следователь, ведущий дело, — инспектор Пек — попросил Робина Уилсона подготовить субботнюю телепередачу про Дженнифер, короткую, чтобы уместилась между «Спортивной лотереей» и «Игрой поколений». Приятно будет увидеть Джен, увидеть Джен — это будет приятно. (Люблю хороший хиазм к вечернему субботнему чаю!)
В последних известиях сказали, что будет воссоздан путь Дженнифер от места вечеринки до дома. Не представляю, кто согласится изображать Дженни. Маленькая глупышка, констебль из полицейского участка, была бы рада, но едва ли у нее получится.
«Рыжий мужчина: поиски активизируются!» — гласил плакат в витрине книжного магазина «Боуэс & Боуэс».
«Мистер и миссис Аркланд убиты горем»… «Миссис Аркланд на грани самоубийства, она находится под надзором врачей» — уверяла «Дейли миррор». Сегодня «Сан» поместила фото Джен в бикини. «Дейли экспресс» опубликовала материал под заголовком «Тайная жизнь пропавшей отличницы», где привела «на условиях анонимности» откровения двух первокурсников, одного из Кингз-, другого из Даунинг-колледжа, о том, что у них в разное время «был секс» с Дженнифер, причем она оказалась «страстной и раскрепощенной» (Кингз-колледж) с «потрясающим телом» (Даунинг). Далее следовала ссылка на статью Джин Рук «Беспорядочный секс: студентов накрыла эпидемия» на с. 22.
Трансформация Дженнифер в совсем другого человека продолжалась.
С утра инспектор Пек созвал пресс-конференцию, чтобы сообщить о звонке в участок, к которому они отнеслись «со всей серьезностью», поскольку «информация, поступившая от неизвестного, свидетельствует о его близком знакомстве с Дженнифер. „Мы надеемся, что этот человек сможет существенно помочь следствию“».
К сожалению, звонивший повесил трубку раньше, чем удалось определить, откуда произведен звонок. У него был сильный норфолкский акцент.
«Рыжий родом из Нориджа?» — тем же днем вопросил анонс вечерней газеты в витрине напротив галереи «Бродс-веллс-Корт».
А постер в витрине книжного магазина «В. Х. Смит» обещал: «Дженни: больше подробностей в конце недели в „Санди таймс“».
Мне пришлось идти к врачу. Постоянно болит голова. Самочувствие паршивое. Не могу ничем заниматься, невозможно сосредоточиться.
Приемная у доктора Воэна — на Кингз-парейд, неподалеку от ресторана «Медный чайник». В холле на стенах развешаны весла с названиями колледжей — видимо, трофеи с лодок, которые он протаранил или потопил, даже не знаю.
Знаменит Воэн тем, что у него на руках скончался самый известный университетский философ. Странная слава для врача: ладно бы оживил или откачал…
Ждать мне пришлось долго, наконец регистраторша сказала, что я могу войти. Видимо, Воэн окончил тот же медвуз, что и мой чатфилдский Бенбоу. Во всяком случае, подход к больному у них был примерно одинаковый. Полагаю, подходить к серьезно больным они вообще избегали, разве только чтобы засвидетельствовать смерть.
