Что-то царапнуло сердце внутри, Марго поморщилась, медленно выдохнула, пытаясь унять неприятную ноющую боль.
– Покормлю, – прошептала Маргарита. – Но за услугу. Как и договаривались. И да, у этого коргоруша имя есть? – спросила ведьма, вспомнив, что у бездомных домовых из метро были свои имена.
– Имя-с? – прижал уши кот, отворачиваясь. – Нет имени. Не положено.
– А какое ты бы хотел имя? Какое тебе нравится? – ласково спросила Маргарита, садясь рядом с ним на лавочку и пытаясь взять на руки.
Коргоруш ловким прыжком переместился на другой конец лавки и исподлобья посмотрел на Маргариту.
– Не положено-с.
– Вот оно как. Как тебе имя… Тенебрис, например? – предложила Маргарита, пытаясь поймать свои ассоциации. – Это от латинского «тень».
– Не положено, – упрямо повторил коргоруш, нервно дергая кончиком хвоста.
– Угу. И будешь серой посредственностью, Тенебрис?
Кот зашипел, выгнул спину и зло посмотрел на Маргариту:
– У тебя уже есть фамильяр-с. Нельзя просто так давать имя духу, дурья твоя башка-с!
– Ой, подумаешь, – отмахнулась Маргарита. – Что-нибудь придумаю потом. Всегда выкручивалась, и тут выкручусь, Тенебрис.
– И ты не боишься Черных Плащей? – ворчливо спросил кот, исподлобья поглядывая на ведьму.
– Нет. – решительно ответила Маргарита. – Держать в страхе – изначально проигрышный вариант. Мне кажется, что мы знаем не все об этой организации. А раз не все – значит, наоборот, надо как можно скорее с ними встретиться, чтобы узнать правду! Истина – вот что самое ценное в этом времени.
– Сумасшедшая, – провыл коргоруш, закрывая лапами мордочку.
– А что делать? Позволять миру крутить тобой, как пешкой? Ну уж нет, я в – королевы! – засмеялась Маргарита, почесывая кота за ушком.
– Может, ты и права-с. Не знаю-с. Так что, покормишь?
– А чем? Сосиски будешь? – растерянно спросила Марго, укладывая кота на колени.
Он был необычно тяжелым для своего маленького размера. А еще теплым и очень пушистым, шерсть как шелк.
– Ну… ими можно. А можно эмоциями, – кот заурчал, подставляя меховое пузо для почесывания.
– А как? – шепотом спросила Маргарита.
– Расскажи мне что-нибудь. Что-нибудь важное. Пока будешь рассказывать, эмоции-то и поползут-с. Я их и съем-с. Только смотри сама, позитивные эмоции вкуснее-с, но лучше рассказывай что-то грустное. А то еще не останется в твоей жизни радости-с. По крайней мере, многие говорят, что как поделятся радостью с коргорушем…
– … с Тенебрисом, – поправила Маргарита.
– Да, с Тенебрисом, так грустно становится.
– Экий ты прожорливый. Надо будет тебя научить есть не все сразу, – улыбнулась Маргарита. – И какую услугу ты мне окажешь взамен? Ты обещал!
– А чего ты хочешь, ведьма? – серьезно спросил кот, заглядывая Маргарите прямо в глаза.
– Знаешь, за что четыре ведьмы травят моего фамильяра?
Кот задумчиво подпер лапкой голову, совсем как человек.
– Это дикая оборотница, с которой ты в комнате живешь? – уточнил Тенебрис. – Кстати, а покороче назвать меня никак-с? А то очень длинно, звать-с тяжело будет-с.
– Да, та самая. Как насчет Бриса? Почти как Брюс, который Уиллис, – улыбнулась Маргарита.
– М-м, ладно, пусть будет Брис. Вроде неплохо звучит-с. Так вот. Оборотница твоя, – заговорщицки зашептал коргоруш, запрыгивая Маргарите на плечи и говоря прямо на ухо. – Она вкусная. Переживает вечно, да так громко-с, что даже не надо просить рассказывать. Она немного кормит коргоруша. Но Брис старался не показываться ей. Потому что дикая-с!
– Как понять, дикая? – Маргарита недовольно зажмурилась, чувствуя, что опять вляпывается в какие-то непонятные тайны.
– Ничейная, без стаи она! И не одиночка. Одиночки уже взрослыми уходят-с, когда научились контролировать зверя внутри. А твоя не умеет с ним говорить, не умеет оборачиваться. Вот такие вот дела-с!
– Угу. И поэтому на нее нападают? – подытожила Маргарита.
– Не совсем. Ведьмы есть разные. Кто-то дает, кто-то забирает. Вот та четверка очень хорошо умеет забирать-с жизненную силу, они намного старше, чем выглядят. Так вот… У оборотня две жизненные силы, за себя и за зверя. И пока не пробудился зверь-с внутри, вторая аура не сливается с первой… и в ней бурлит сила. Вот эту силу и едят-с те четыре ведьмы.
– А зачем она им, эта сила? – спросила Маргарита, чувствуя, как от нахлынувших эмоций начинает кружиться голова.
Ярость разгоралась безумным пламенем внутри. Неведомый зверь в груди довольно урчал, требуя выпустить его на волю порезвиться. Маргарита сжала кулаки, пытаясь успокоиться. Эта реакция была неправильной, разве стоит так переживать из-за того, что кого-то обижают? Что-то внутри ответило, что стоит.
– Ух какая вкусная ведьма-с, – проурчал Тенебрис, сворачиваясь воротником вокруг шеи Маргариты. – Ты эмоционируй, эмоционируй, а Брис тебе еще что-нибудь расскажет.
– Например? – прошептала Марго, чувствуя, как внутри черепушки марширует армия одноногих оловянных солдатиков.
– А что интересно-с?
– Про эту четверку. Что знаешь? – зло прошипела Маргарита, мысленно представляя, как вырывает патлы этим ведьмам за то, что посмели обидеть ее фамильяра.
– Не так уж и много-с. Третий год учатся на истфаке. Живут в одном блоке-с, пятый человек у них вечно не приживается. Просто просит переселить-с куда угодно. Духи там рядом стараются не ходить-с. Злые они, ведьма, злые. Я их тоже боюсь. Все.
– Вот так вот и все? Ни за что их нельзя к стенке прижать? Такие все из себя законопослушные барышни? – недовольно спросила Маргарита, пытаясь открыть глаза и тут же закрывая их.
Голова закружилась, и к горлу подступила тошнота. Девушка уперлась ладонями в край скамейки и попыталась не упасть.
– С точки зрения людей-с обычных – да. Вроде даже в какой-то самодеятельности участвуют-с, вроде в хоре поют-с и все такое… Так что они на хорошем счету. Лучше с ними не ссориться.
– Ясно. Значит, надо найти причины сдать их Черным Плащам.
– Ух, какая грозная-с, – рассмеялся Брис. – Сама еще не так давно говорила о том, что не надо пугать-с Плащами, а теперь туда же.
– Полиция в магическом мире есть? – устало спросила Маргарита, чувствуя, как сердце начинает постепенно биться ровнее.
– Нет. А зачем-с?
– Ну как же. Плащи тогда, получается, много функций выполняют. Это и КГБ, и полиция, и архив… так что, они единственная управа на обнаглевших. И единственная надежда обездоленных.
– И каратели-с, – недовольно проворчал Брис.
– Говоришь так, будто у тебя с ними личные счеты, – усмехнулась Марго.
