Она жалобно скулила и била хвостами.
– Потерпи!
Мой призыв утонул в грохоте выстрелов и криках. Ревело раздуваемое длорами пламя, корабль скрипел, ходил ходуном от напряжения, наваливался на деревянный край пристани, и доски с треском выламывались. В мешанине магических вспышек не чувствовалось тьмы министра. Я прополз под брюхом химеры, выглянул между лап.
Преступники отстреливались из трюма и орудийных портов. Хорошо, что корабль накренился и они не могли дать залп из пушек.
Но где министр? Где Хлайкери?
Бах! Бах! Бах! Бах!
Порт содрогнулся от взрывов. В ушах звенело. Я зажмурился, отдышался. Открыл глаза.
Поземкой по земле струилась кровь согров, свивалась в нити. В кровавый голем. Ох, что сейчас начнется! Я еще немного вылез из-под химеры и попытался ощутить магов огня среди офицеров, стрелявших из-за вывернутых магией земляных пластов.
Искал, стараясь не думать, что магов крови слишком много, и заклятия их так сильны, словно с ними сражается глава рода, а министра, который должен его отвлекать, не чувствуется совсем!
Химеру трясло. Пользуясь ее замешательством, я выскользнул между лап с вогнанными в настил когтями и побежал к торчавшей из брусчатки глыбе. Пуля чиркнула у лба, я нырнул вниз, прокатился, прижался к земляному пласту.
Схватил за рукав офицера, в котором ощущал рев огненной магии, и указал на трупы согров:
– Там кровавый голем формируется, спалите их!
Офицер побледнел, отчетливее стали видны вздувшиеся на висках вены. Похоже, удар магии крови мучил и его, чужая и его магия боролись.
Бах! Покачнулся от взрыва земляной пласт, к которому я прижимался.
Офицер протянул руку в сторону трупов. Над сограми взвилось пламя, с шипением сгорели кровавые нити. Высвобожденная магия крови ударила по нам. Моя химера мучительно каталась по земле, сучила лапами, щелкала челюстями.
Надо что-то делать. Надо с этим что-то делать…
Ну конечно!
Сдавив виски, сосредоточившись, я заставил корни тянуть корабль ко дну. С парусника послышались крики. Пальба по нам прекратилась. Я медленно затягивал судно в воду, ощущая, как она проникает в трюм.
Остро ощущая дерево, из которого сделан корабль.
Ощущая его частью себя.
Улавливая прикосновения посторонних.
Хотя вокруг шумели, стреляли и меня кусала злобная магия Индели, я как никогда хорошо ощущал подчиненную мне живую материю. Как никогда тесно с ней сроднился. Я отчетливо осязал корабль, все его трюмы и каюты, вывернутые ударом о пристань пушки, удары волн, подошвы людей. Самих людей. Словно сквозь толщу воды услышал их крики.
И ощутил кристалл родовой магии Индели в одном из трюмов – замотанный в мешковину, заложенный стружкой в ящике. А ящик был накрыт тюками ткани.
Почувствовал министра, прижавшегося спиной к переборке. Он ощупывал пространство незримыми ледяными нитями своей магии.
Будто издалека ощутил, как по моей спине побежали мурашки.
И всколыхнувшее пространство соприкосновение магии министра с защитой кристалла.
– Нет! – взревел Хлайкери, спешивший в трюм с помощниками, веревками, креплениями и колесами. – Нет-нет-нет!
Он был теперь рыжим. Никаких перьев и черных ногтей. Обычный непримечательный клерк в зеленом костюме – если бы не жилет и нарукавник из медных пластин, полусфер родовых кристаллов и проводов. На трех его сподвижниках были подобные вещи, и я ощущал, как перетекает по проводам из странного сплава магия, как она искрит.
Министр бежал к родовому кристаллу, эти четверо – тоже. Вода вливалась сквозь оружейные порты.
Снаружи офицеры палили по лезшим с палубы преступникам, и кровь раненых стекалась в кровавые, почти незаметные нити, скапливаясь, сползая в воду, но сохраняя концентрацию в ней, прорываясь к нам, свиваясь в гигантский, скрытый волнами ком у самой пристани.
Министра заметили. Он метнулся в трюм с тюками и кристаллом. В переборку и захлопнутую дверь запоздало ударили сгустки магии, слетевшие с ладоней Хлайкери и приспешников.
– Раввер! – Хлайкери бежал к нему.
Министр здоровой рукой выворачивал тюки, разрушал их магией.
Хлайкери с ходу пинком выбил дверь.
– Раввер!
Тот развернулся – хладнокровный и собранный, окруженный едва уловимым ореолом своей магии.
– Зря ты сюда пришел, – осклабился Хлайкери. – Родовая магия уже должна тебя отторгать. Но если прикажешь нас отпустить, останешься жив.
– Нет.
– Зря ты так, – покачал головой Хлайкери, но нападать не спешил.
Встал более расслабленно. Его люди пылали ненавистью и страхом, но молчали. Наверняка понимали, что министр – их единственный шанс уйти живыми.
По полу растекалась вода, впитывалась в тюки. Министр спросил:
– Здесь все твои люди? Все сорок три?
– Добрались до Лирели, – усмехнулся Хлайкери, но в его холодном бешенстве промелькнули нотки грусти. – Убили ее?
– Это было неизбежно. Все здесь?
– Собираешься пойти с нами ко дну?
– Все здесь?
Хлайкери фыркнул:
– Надеешься, корабль утонет раньше, чем мы уговорим тебя сотрудничать? Хочешь еще о чем-то поговорить? О моих мотивах, например?
– Мне нет дела до мотивов. Все оставшиеся люди с тобой? Кто еще знает об этой технологии?
– Раввер, – криво усмехнулся Хлайкери, сапоги которого были по щиколотку в воде. – Ты, кажется, не осознаешь: я тоже глава рода, и весь мой род здесь. А ты теряешь силу.
– Значит, ничего страшного не случится, если ответишь на мои вопросы.
– Только когда кристалл будет в безопасности. – Хлайкери вскинул руку и пошел на министра. – Отойди, иначе подвину силой!
Министр отступил к стене. Хлайкери так развернул трюмовый фонарь, что под закрытыми водой стопами министра почти не осталось тени.
– Я знаю о твоем фокусе, – подмигнул ему Хлайкери и полуобернулся к своим. – Уберите тюки!
Они побросали веревки и крепления в воду. Стали споро откидывать тюки с тканями в сторону. У меня безумно колотилось сердце. Я перестал топить корабль. Министр устало наблюдал, как преступники освобождают ящик с кристаллом.
А ведь я могу унести кристалл. Лучше – раздавить, ведь ящик-то деревянный! Потянулся к этому дереву, нащупывал струны, но путался в струнах корабля. И едва уловил движение министра: его пальцы исчезли в тени на стене, вынырнули уже с блестящей капсулой. Она сверкнула в полете, ударилась об ящик и разорвалась огненной вспышкой.
Министр упал на пол, прикрывая голову рукой, окутывая себя холодом тьмы, поглотившим пламя и щепки.
