Я опустил взгляд на его стиснутые кулаки и почесал висок.
– Иначе мне не поздоровится. Понял.
Предубеждения и страхи всегда стояли на пути открытий. Повезло мне, что я от них свободен. Министр продолжал сверлить меня взглядом.
– Я всесторонне исследую вопрос. – Я пробежался пальцами по чертежу портального узла. – Попробую скорректировать настройки. Можешь на меня рассчитывать.
– Я уже понадеялся на тебя один раз. – Министр зашагал к выходу, остановился на пороге. – И в полдень тебя ждут в лабораториях особого отдела. Пропуск на тебя выписан, я оставил его на проходной, чтобы ты точно его не потерял.
– Спасибо, – кивнул я. Министр развернулся, и я вскинул руку. – А как твоя жена? Что она с домом сделала? Хочется сравнить результаты, все же иномирян…
Министр выскочил в коридор. Меня жгло любопытство: что же такого случилось с домом, что он не хочет говорить? Да и в целом интересно, как прошло первое общение. Если судить по моей жене, иномирянки занимательные.
Дом нравился мне все больше: такую огромную кухню в стиле хай-тек, черно-никелированную мне сделал – я чуть не задохнулась от восторга!
Ведь все-все было, как я мечтала! И панорамное окно с видом на сад (вроде от него ничего не оставалось, неужели магией так быстро восстановили?), и черный монолит столешницы, лаковое сияние панелей, металлический блеск сковородок, лопаточек, изящные ручки ножей. А черные плиты на полу, а стеклянный стол и стулья с высокими спинками… Я прослезилась.
Правда, потом обнаружила, что блендер, соковыжималка, электрический чайник и микроволновка – бутафория. А холодильник оказался небольшим лифтом, по которому снизу молча пересылали продукты.
Коснулась кринки с молоком и задумалась о слугах, которые должны быть в таком огромном доме. Надеюсь, никто не пострадал от моих экспериментов.
Надо будет у Лавентина спросить.
Подхватив корзину с беконом, хлебом, яйцами и сыром, развернулась.
Вера испуганно тыкала пальцем в прозрачную столешницу. Почувствовав взгляд, посмотрела на меня. Синее платье с рюшками очень ей шло. Она выглядела как куколка, несмотря на кривенькие косички (не умею красиво укладывать волосы, а с распущенными Вера ходить отказалась).
– Так выглядят вещи в моем мире, – пояснила с улыбкой. – У нас часто используют стекло, никель и сталь. И я люблю черный цвет. Не бойся, хотя ножки у стула тонкие, он крепкий, присаживайся.
Вера подошла ко мне, протягивая руки к корзинке.
– Не надо, я сама. У тебя такое красивое платье, побереги его. – Подмигнув, направилась к плите.
В этой суперсовременной кухне плетеная корзинка смотрелась странновато. А индукционная плита вряд ли работает…
К счастью, стоило повернуть регулятор, и она начала разогреваться. Видимо, такую простую вещь, как нагрев, дом мог имитировать. Круто!
Правда, интересно, где они берут энергию на такие изменения. Аккумулятор должен быть о-го-го каким огромным. Или источник. А может, им присылают счет за подачу магии, как нам за электричество? Тогда Лавентина ожидает громадный счет.
Усмехнувшись этой мысли, шмякнула сковороду на плиту. Развернулась.
– Вера, тебе сколько яиц жарить?
Она стыдливо показала два пальца и сглотнула слюну. Бедный голодный ребенок. Я стала нарезать бекон. Когда тонкие полоски зашварчали на сковороде, огляделась в поисках фартука. Он вдруг возник на стене вместе с крючком.
В общем, дом готов выполнить любую мою просьбу, кроме доставки нормальной одежды. Появившееся утром платье я, естественно, не надела. А трусы поменяла бы с радостью. Но не на кружевные панталоны, предложенные вместо них. Пришлось джинсы на голое тело натягивать, и чувствовала я себя неуютно.
Послышался стук. В дверях стоял Лавентин, закрывший глаза ладонью:
– Прости, не могла бы ты одеться?
Оторопев на мгновение, осмотрела себя.
– Я одета.
– Разве на тебе не нижнее белье? – Лавентин по-прежнему закрывал глаза рукой и подсматривать не пытался.
Джентльмен.
– Это верхняя одежда. Клянусь.
О том, что никакого нижнего белья на мне нет и в помине, я благоразумно умолчала.
Я был в домах всех глав родов страны (кроме новой формы дома министра). Несмотря на попытки женщин сделать жилище оригинальным и внесение элементов искусства других народностей, в конце концов все подчинялись общему знаменателю алверской архитектуры, и дома в целом выглядели однообразно.
Мой дом теперь отличался от остальных разительно.
Начиная с лестницы из подвала – она будто отлита из серого материала. Стены неровные, снизу их покрывала зеленая, лаково блестевшая краска, а верхняя часть и потолок были матово-белыми. Причем на потолке в одном месте появились подпалины, из которых торчали черные загогулины, в которых я не сразу опознал спички. Росписи на стенах, казалось, не имели системы. Словно разные люди рисовали на них что-то свое (в основном странные геометрические фигуры), не оглядываясь на остальных.
Прихожая была маленькой, в стиле коридора в подвале. На стенах висели прямоугольные ящички с маркировкой. Дверь на улицу была в одну створку, так что ни одна длорка из-за пышного платья не сможет свободно войти в дом.
Почесав в затылке, пришел к выводу, что это удобно, уберегает от лишних гостей. Оглядел несколько дверей: все одинаковые, темные, с маркировками и глазками.
Зачем дверям внутри дома глазки? Не найдя разумного объяснения этой странности, стал заглядывать за них. Там обнаруживались пустые комнаты. Только в пятой был шкаф, стойка для обуви, коврик, скамейка. И слышался шум за одной из внутренних дверей, открыв которую, я увидел жену в нижнем белье.
И, вспомнив сон, сразу задался вопросом: а реально ли повторить те движения по-настоящему?
Сообразив, что смотреть на неодетую девушку неприлично, я прикрыл глаза ладонью:
– Прости, не могла бы ты одеться?
Повисла пауза, последовал недоверчивый ответ:
– Я одета.
– Разве на тебе не нижнее белье?
– Верхняя одежда. Клянусь.
Кажется, в ее голосе была насмешка. Шутит? Чуть раздвинув пальцы, открыл глаз. Зачем-то решившая готовить самостоятельно жена уже повернулась к плите. Я спросил:
– Разве дом не предложил тебе одежду из запасов?
– Предложил, но я не люблю платья. Тебе яйца поджарить?
«Не любит платья. Любит готовить», – пронеслось в голове. Очень хотелось внести это в список исследования жены. Ничего, так запомню. Ответил:
– Да.
– Сколько?
– Три.
Жена недовольно посмотрела на сковороду, и та выросла в размерах. Оглядел кухню: странно, но приятно. А стеклянный стол вообще нечто. Я метнулся к нему и погладил. Постучал по поверхности. Отступившая девочка настороженно за мной следила. Вдруг тоже постучала по столешнице. И я постучал. И она. И я. Мы перестукнулись раз десять, а стол все стоял.
