Снова накатывала усталость, в глаза будто попал песок. Потер их, размышляя, стоит ли заходить сейчас или дождаться наступления утра. Но любопытство дергало нервы. Постучал. Ждать пришлось долго. Еще дважды стучал, прежде чем Бабонтия наконец открыла.
– Вы из другого мира? – спросил я.
Зевнув, Бабонтия плотнее закуталась в блестящий халат и вытащила из кармана сигарету. Прикуривая, исподлобья следила за мной. Выдохнула струйку дыма мне в лицо. Но я почти не ощутил неприятного запаха и тепла.
– Уничтоженные кристаллы видел? – спросила Бабонтия.
Кивнул.
– Проходи. – Она отступила, шире открыла дверь.
Лаборатория сверкала золотом и драгоценными камнями, по полу стелились меха. Я присел на пуфик поскромнее. Бабонтия улеглась на меховой диван и выпустила струйку дыма.
– Я была женой посла в вашем мире. Его звали Херинфард Мулькур.
– Херинфардские – королевский род Охтандии.
Бабонтия прикрыла ярко накрашенные глаза.
– Пленившие его люди были крайне амбициозны. Чего нельзя сказать о моих поработителях. – Она снова затянулась. – Древнейший магический род, а так и не стали правителями.
– Вы огорчены? – удивился я.
Она склонила голову набок.
– Я бы предпочла умереть во имя чего-нибудь грандиозного, а не ради простой мечты жить в достатке. Не говоря уже о том, что я бы предпочла вовсе не умирать в жалкие восемьдесят.
Я осмотрел ее от макушки до остроносых домашних туфелек.
– По строению мне показалось, что мумия из кристалла Какики не совсем человек.
– Ты прав, мы другой вид. Считали вас недоразвитыми, а вы… – Она горько усмехнулась и вновь затянулась сигаретой. – Сумели нас удивить. Странное ощущение – из полубога вдруг превратиться в жертву.
– Прости, – только и мог сказать я.
– Что было, то быльем поросло.
Бабонтия выдохнула вуаль из дыма. Мне стоило молчать, уйти сейчас, но сдерживаться было бы выше моих сил.
– А кто открыл порталы, вы или мы? Каков ваш мир? Как вы попали в кристаллы? Что знаете об этой технологии? И что делаете в неактивной форме? А это тело насколько материально? Оно состоит из вплавленного в кристалл или это другая материя? И как с этим всем связаны брачные браслеты глав рода?
Испепеляя меня сердитым взглядом, Бабонтия процедила:
– И в самом деле, чего это я ожидала от тебя сочувствия? Тебе техническую часть подавай.
Почему она хмурится и смотрит так зло? Я же попросил прощения за действия предков, разве это недостаточное сочувствие? А чем плох интерес к ее положению? Любопытно же.
– Иди-ка ты спать, – процедила Бабонтия, помахивая сигаретой на открывшуюся дверь, – к жене.
– Ну хотя бы что-нибудь расскажите! – Я сделал жалобное лицо.
– Вон, – отчеканила Бабонтия.
Пуфик подо мной взвился, я только охнуть успел, и меня вышвырнуло в коридор. Дверь захлопнулась. И исчезла.
Лежа на холодном полу, я подумал, что идти спать к жене не такая уж плохая идея. Жена теплая.
Левую руку дернуло вверх, потянуло.
Браслет проволок меня по полу, ступеням, снова по полу. Скорость увеличивалась, на повороте меня впечатало в стену, подтащило к двери. Сердце бешено колотилось, рука выстукивала по створке бешеную дробь. Так я жену разбужу, нехорошо получится. Поднявшись, открыл дверь и на цыпочках побежал к следующей. Приоткрыл. Меня втянуло во тьму спальни, тащило к кровати.
Я ткнулся носом в пахнувшее незнакомыми цветами белье. Тепло. Тепло и уютно. Голова тяжелела, мысли ворочались медленно. Браслет больше не тянул. Я ощупью стянул ботинки, сбросил фрак и вполз на край большой постели. Посередине растянулась жена. С другой стороны посапывала девочка.
«Кажется, это неприлично», – успел подумать я, прежде чем провалился в сон.
Проснулась с ощущением, что меня стиснули с обоих боков.
Это ненормально вообще-то. Хотя уютно. Продрала глаза: здравствуй, шоколадная комната нового мира с иллюминаторами бронированных окон!
С одного бока ко мне, подсунувшись под руку, прижималась Вера. С другого – и тут уже я прикорнула на плече – посапывал Лавентин в измятой одежде.
Я подняла взгляд на потолок в точечках звезд. Странно это все.
Я здесь на год.
Год.
Надо это обдумать.
Узнать надо, сколько год длится. Конечно, сила тяжести вроде обычная, что дает надежду на совпадение скорости вращения планеты вокруг солнца, но мало ли… Вдруг местные считают год не астрономически, а идеологически, вроде советских пятилеток.
Попробовала вообразить себя здесь на столь долгий срок. Фантазия отчаянно пробуксовывала: слишком разные миры. Об аристократических обществах я знала мало. Даже если навскидку может показаться, что олигархическое общество с демократическим строем, в котором я выросла, может подготовить к аристократической монархии – это только так кажется.
Олигархи кичатся деньгами, аристократы – происхождением, и это различие определяет восприятие окружающего. Например, я абсолютно уверена, что в глазах длоров брак Лавентина со мной возмутителен в первую очередь тем, что я простолюдинка. Какое бы правильное платье я ни надела на прием, я так и останусь всего лишь безродной девкой, волей случая попавшей в их элитарный круг. Второй сорт навсегда. Хотя бы поэтому не стоило ради них отступать от собственных принципов. Так хоть они дистанцию держат. А искреннее негодование в тысячу раз лучше фальшивых улыбок и ядовитой лести.
Еще наши олигархи живут в мире значительно более свободном от условностей, чем местные властители мира. Не говоря уже о том, что на прием к нашим можно явиться в джинсах от какого-нибудь суперпупермодельера и это будет нормально. Впрочем, я не так много знала об олигархах, чтобы иметь представление о психологии сильных мира… того. Мне больше нравятся люди попроще. Как Лавентин, мирно посапывающий рядом.
А лежать между Лавентином и Верой было жарковато. Я сползла вниз, выкручиваясь из объятий. Хотелось побыть одной, обдумать ситуацию. Почмокав губами, Лавентин откатился на край постели. Вера закопалась под одеяло. А я прокралась в ванную.
В ней все было светлым и голубоватым, сама ванна удобной формой и размером призывала понежиться в ней. На полке – баночки и бутылки со всякими мыльно-мазательными принадлежностями. Что удивительно, в них действительно были притирки и мази. С незнакомым запахом. Косметика местного разлива?
Пока я изучала косметику, в ванну сама набралась вода. И сразу идеальной температуры. Чего у этого мира не отнять, так это комфорта. Привыкну, и через год в обычной квартире будет скучно.
Год…
Страшно представить, каким чужим станет за это время родной мир. Сколько всего в нем произойдет, пройдет мимо меня. Как трудно будет целый год жить в этом совершенно чуждом и непонятном обществе. Это на Земле я могла выбрать подходящую компанию. Например, люблю джинсы – нашла работу, где можно так ходить. В них в любой клуб, кафе или магазин можно, никаких ограничений. А если опять пойду так по улице, бегать за мной станут, как в день прибытия? Хотя со временем все приедается, через месяц все будут знать, кто я и откуда, привыкнут.
