– Мне идти надо, – почти жалобно прошептал он. Зажмурился и едва слышно произнес: – И поцеловаться с тобой хочется. Кажется, даже больше, чем… – Он открыл глаза. – Нет, узнать, что там с министром и послушать Эрджинбрасских тоже очень хочется.
Я улыбнулась. Стало легче, словно стряхнула с плеч насквозь мокрый тяжелый плащ.
Наклонившись, поцеловала Лавентина. Он запустил свободную руку мне в волосы, притягивая. Сердце неистово заколотилось, стало жарко. Голова закружилась, ноги ослабели, и я тоже оказалась на коленях. Ловя прикосновения губ Лавентина своими, я обхватила его за плечи, он меня – за талию и крепко-крепко к себе прижал…
Глава 47
Саша… Ее глаза… Ее прикосновения… Запах кожи…
Пьяный от поцелуя, я добрел до приоткрытой двери своей спальни. Раздался голос Лирикири:
– Ваша магия не обладает лечебными свойствами или уже началось отторжение? Вы жениться-то еще не собрались?
– Моя магия не лечит.
Заглянул в спальню. Министр сидел в кресле, склонив голову к коленям, Лирикири скользил пальцами по его обнаженной спине в кровоподтеках.
– Ну как? – пробормотал министр.
– Могу и третий раз перепроверить, но трещина в девятом позвонке от этого никуда не денется. Перелом руки, кстати, тоже. Но что-то мне подсказывает, ха-ха, что на постельный режим вы не согласитесь.
Я бочком просочился в спальню.
– Правильно вам это что-то подсказывает, – глухо отозвался министр. – А теперь бросайте шуточки и приведите меня в порядок, мне еще допрос проводить.
– Служба не ждет.
– Хватит шутить. Просто поставьте меня на ноги. Я даже согласен провести дома пару дней. Когда все это закончится.
– Ну, если не женитесь к завтрашнему вечеру, свободного времени у вас будет предостаточно. Об этом весь остров длоров судачит. – Лирикири, словно на струнах играя, скользил пальцами по спине министра, и синяки бледнели. – Или вы намерены утереть нос своим оппонентам и в последний момент сочетаться браком с какой-нибудь счастливицей?
– С какой-то несчастной, вы хотели сказать. – Министр приподнялся.
Рукав рубашки он не снял, так что доктор не мог видеть, что на браслете нет широкой щели, предвещавшей скорое снятие.
– Ха! Ну, когда-то вам должно повезти. Почему бы не в этот раз?
– Интересный вопрос, – кивнул я, думая почему-то не о жене министра, а о том, как приятно неистово заколотилось сердце, когда меня поцеловала Саша.
Министр так посмотрел, что я обрадовался, что в арсенале его родовых заклятий нет убийства взглядом.
Из стены высунулся привратный дух:
– Длоры Эрджинбрасские прибыли. Они с сопровождающими ожидают разрешения войти.
– Веди в кухню. В Сашину, – предложил я и взглянул на министра: – Или сюда?
Выглядел он так, словно его оскорбило предложение допрашивать кого-то в кухне. Но разве можно на это обидеться?
– А кроме кухни, мест нет? – брезгливо осведомился министр.
Хм, видимо, можно.
Почесав затылок, я ответил:
– Гостиная занята Вериндером. Есть еще комнатка перед спуском в лабораторию. И лаборатория.
Министр выпрямился:
– Вели жене создать приличную комнату.
– Она устала, пусть отдыхает.
– Мне нужно место для допроса.
– Какая разница, где допрашивать? Главное, чтобы они все рассказали.
– Вот для этого и надо, чтобы место допроса выглядело внушительно.
Он так много значения придает внешнему, что иногда я сомневаюсь, может ли он видеть суть вещей.
Значит, моя лаборатория – внушительная. Я вновь оглядел полки с эмбрионами, папин стол, за которым устроился бледный министр, вытиравший с висков капельки пота. И с благодарностью подумал о Саше: как она хорошо все сделала. Внушительно.
Совсем как мама, тоже создававшая лабораторию при моем участии.
Министр, видимо обдумавший рассказ о Йаа-Ий, махнул рукой.
Дверь распахнулась. Проковылял внутрь длор Садор Эрджинбрасский. В первую очередь внимание привлекал его сильно выдающийся вперед нос, затем – холодные темные глаза. Потом становились заметными прилизанные к шишковатому черепу седые волосы, а дальше уже остальной облик стандартного длора – главы рода: горделивая стать, костюм по последней моде из дорогого материала, трость с массивным набалдашником.
Длорка, его жена – лет на двадцать моложе, еще более надменная, – была в темном домашнем платье и без украшений.
А моя длорка, наверное, уже спит… Я перестал теребить губу и убрал руки за спину. Это движение привлекло холодный взгляд Садора. Но он тут же уставился на министра.
– Вы звали? – И склонил голову ни на градус ниже стандартного приветствия равного равному.
Его жена с незапоминающимся именем поклонилась министру чуть более почтительно. Взгляд министра слегка плыл, но он совладал с дурнотой.
– Итак, – его рокочущий голос внушал трепет, – ради чего Хлайкери Эрджинбрасский мог похищать и убивать длоров?
Оба Эрджинбрасские спали с лица.
– Ну же, – усмехнулся министр, и в этот миг даже я не поверил бы, что он держится из последних сил. – Давайте рассказывайте.
– Мы ничего не знаем, – процедил Садор.
Министр звонко хлопнул по столу.
– Вы жили в одном доме. Ели вместе. Общались. – Его испепеляющий взор обратился к длорке. – Дом подчиняется вам, вы должны знать о Хлайкери больше остальных.
Она зажмурилась, ухоженные пальцы дрожали на кружевных оборках по низу корсажа.
– Сначала предъявите обвинение, – вскинул голову Садор, – а потом допрашивайте. Я не намерен здесь оставаться. – Он ухмыльнулся. – Пришлите за мной послезавтра, тогда и поговорим. Если вы еще будете министром внутренних дел.
Министр смотрел на него, как на мои эмбрионы, – с неприкрытой гадливостью.
Я отчеканил:
– Вы никуда не уйдете, пока не ответите на его вопросы. Дом вас не выпустит.
Садор аж подпрыгнул:
– Это возмутительно!
Его длорка потеребила кружево.
– Думаю, надо рассказать, – искоса глянула на багровеющего мужа. – Пусть они с ним разбираются. В конце концов, к нашей семье это отношения не имеет.
– Хлайкери нас потопит, а этот… – Садор указал дрожащей рукой на министра. – Да он завтра вылетит с поста, а все его обвинения…
– А если он женится?! – Длорка посмотрела на министра. – Вы ведь женитесь?
Его губы дрогнули в легкой усмешке. Нравится ему, что ли, над людьми издеваться? Или выясняет, кто ему сторонник, а кто враг? Эрджинбрасские себя зарекомендовали не самым лучшим образом.
