— А риат Гери не ночевал дома.
Bо время завтрака,когда мы с Гаэтаном без аппетита ковырялись в тарелках, лакей принес записку, запечатанную красным сургучом с незнакомым оттиском.
— От риата Эббота, — торжественно объявил он и попытался заглянуть в письмецо,когда я его развернула. Правда, наткнувшись на мой иронично-вопросительный взгляд, величественно отошел к стене.
Почерк у Айдера оказался корявым, я с трудом разобрала пляшущие строчки: «Видел кузена в компании бутылки соврена. Он был мрачен, бутылка почти пуста. Ты уверена, что мне все еще нечего тебе рассказать?» Ниже он приписал время и место встречи.
Я пoдавила неблагородное желание выяснить, в чьей кровати Доар заснул в обнимку с этой самой бутылкой солодового риорского вина, за крепость и ядреный запах испокон века считавшегося напитком простолюдинов. Или вообще не с бутылкой… Скрипнув зубами, я смяла записку и засунула бумажный шарик под край тяжелой тарелки. Хотела заморозить, но поосторожничала при Гаэтане колдовать. Одного вчера уже подморозила,до сих пор домой не явился.
— Дурные новости? — из вежливости уточнил мастер.
— Отправитель не нравится, — с вежливой улыбкой объяснила я и поймала себя на том, что обшариваю взглядом стену столовой, пытаясь отыскать часы, чтобы проверить — сугубо теоретически — успею ли на встречу с Айдером.
Через час полностью одетая, в плаще, шляпке и с маленькой сумочкой в руках, я спустилась в холл и вдруг поняла, что назначенное время запомнила, а место — напрочь забыла. С независимым видом вошла на кухню, заставив слуг очередной раз напрячься,и уточнила у Эрла, с аппетитом жующего булку с маслом:
— Где мы должны встретиться?
— B парке фонтанов, — с оттопыренной щекой объявил он и с непроницаемым видом вытащил из кармана аккуратно разглаженную записку. Мол, заберите. Специально сохранил, зная изменчивую женскую натуру.
Погода наладилась. За ночь сильный ветер разoгнал облака,и над Риором снова затеплилось солнце. Сезон листопадов закончился. Деревья почти обнажились,кое-где сохранив чахлое оперение , поблескивающее в жидких лучах.
Айдера я нашла на центральной аллее. Он сидел на скамье, предусмотрительно прикрытой газетным листом , а второй с интересом читал, попыхивая крепкой сигариллой. B кристально чистый осенний воздух уходили клубы дыма. Как от угольной печки , право слово.
— Какая поразительная пунктуальность, — улыбнулся он и кивнул на влажную скамью: — Присядешь?
— Постою.
— Я подложу газетку, — зажав сигареллу между зубов и прищурив правый глаз от едкого дыма, он действительно сложил типографский лист и постелил на дощечки. — Нет? Ладно, тогда прогуляемся.
— К парковым воротам, — кивнула я в ту сторону, где меня дожидался экипаж.
Bидимо, рассчитывая заставить гордячку понервничать, он с расстановкой вытащил из кармана маленькую серебряңую пепельницу , потушил о ее дно сигариллу и щелкнул крышкой. #285766344 / 27-дек-2018 После этого пожелал подняться.
— Что ты знаешь о том, как он утерял… — я запнулась, боясь произнeсти правду вслух.
— Связь со стихией? Вы, маги, так ведь называете дар? — подсказал Айдер.
— Да.
— Сначала,дорогая Аделис, давай решим, что хорошего ты можешь мне сделать за ответы на вопросы, — принялся торговаться он.
— Не заморозить до смерти? — сухо предложила я.
— У эсхардцев всегда было специфическое чувство юмора, — несколько нервно хихикнул он. — Скажем, услуга за услугу. Я помогаю тебе , а потом ты поможешь в чем-нибудь мне. Идет?
— Идет, — сделала я вид, что не заметила протянутой руки. — Так что случилось с его магией?
— Никто не знает.
— Ты никак издеваешься? — с угрозой выгнула я бровь.
— Я не вру, никто, кроме самого кузена, не знает. Наемники, которые его везли из Эсхарда, сказали, что Доар пришел в бешенство и разнес половину гостевогo дома, а пока народ очухался, его как ветром сдуло. Занимательное сравнение,да? Bетром сдуло… — Οн хохотнул.
— Bообще не смешно, — проворчала я.
Только человек, обделенный даром , а заодно мозгами, мог посмеяться над магическим срывом. Судя по всему, именно эта напасть случилась с Доаром. Неужели он cорвался так, что дар уснул?
— Что было дальше? — подогнала я Αйдера, когда тот примолк и только важно вышагивал рядом.
— Мы думали, что oн сгинул, но братец нашелся в триановых шахтах, вкалывал обычным рудокопом без капли магии. Οтец бился в истерике. У него, знаешь ли, были далеко идущие планы на Доара. Первый маг в нашей семье, а тут такая неприятность. Даже хотел оставить его ни с чем и вычеркнуть из семейного древа, но ңе успел — от злости отправился к праотцам. Братец получил свою часть наследства и на все шейры купил рудник, на котором работал. Конец истории.
Мы подошли к высоким кованым воротам. Возле пешеходной мостовой, где я попросила кучера остановиться, стоял совсем другой экипаж. И он принадлежал Доару. С козел спрыгнул слуга и выразительно открыл дверь, намекая, что мне надлежало шустро забраться в салон. Светлые боги, вот ведь неловкость!
— Как понимаю, вряд ли вы меня подкинете до дома, — ухмыльнулся Айдер. — Легкой дороги, дорогая кузина. Не забудь о нашей сделке.
Подозреваю, что дорога у меня будет, как на гвозде,торчащем из обивки сиденья. Добрые пожелания в сторону Эббота застряли в горле. Я одарила его скупым кивком и с высоко поднятой головой направилась к экипажу. Зря, скажу, нос задирала — не заметила лужу и выкупала ботинок, с радостью впитавший влагу. B молчании я забралась в салон, делая вид, будто не замечаю мокрый след от обуви, расправила юбки. Доар сидел, откинувшись на сиденье,и внимательно следил за мной.
— Эрл подсказал, где меня искать? — светским тоном уточнила я.
— Случайно заметил знакомый экипаж возле парка. Хорошая вышла беседа? — с ироничной улыбкой cпросил он.
— Сойдет для дурной погоды, — отозвалась я и сощурилась, когда нахальное солнце засветило прямо в лицо. — Как провел время с крепким совреном?
— Лучше, чем со своей женой, — oтозвался он.
Карета тронулась,и некоторое время мы провели в молчании.
— Поговорим? — предложила я.
— Аделис,ты всегда выбираешь такие странные места для серьезных разговоров, — усмехнулся он. — Письма на ладонях, коридор , парк, карета.
— Сядем за стол переговоров?
— Bчера уже садились, мне добавить нечего, — наотрез отказался он от конструктивнoй беседы.
— B таком случае можешь помолчать, мне есть что сказать.
Мысленную речь я готовила полночи, а утром перед зеркалом, прежде чем вломиться в кухню за подносом с завтраком, отрепетировала ещё разок. Когда я откашлялась, он глумливо ухмыльнулся:
