Ирена молчала.
Кстати пришлась бы сковородка. Или даже стопка фарфоровых тарелок; она последовательно разгрохала бы их о скамейку – со звоном, с визгом, со слезами. Она закатила бы классический семейный скандал, она потребовала бы немедленно вернуть ее на привычный диван, отмотать обратно время, прекратить, наконец, издевательство…
Почему-то ей казалось, что именно гротескная, на грани фарса «бытовуха» уместна под этим облаком и под этим солнцем. Может быть, мальчишки на время оставили бы свою игру, оглянулись бы на грохот посуды…
– Ты шутишь? – спросила она на всякий случай.
– Нет… – он улыбнулся.
Она ощутила себя лишней.
Назойливой посетительницей, явившейся не вовремя, с просьбой столь мелкой, что ее неловко произнести вслух…
О чем она может говорить с ним?
Как он это делает? Зачем? С чего все началось и чем закончится, и закончится ли вообще…
Эй, господин Петер! Я выполнила ваше задание… вернее, первую его часть. К сожалению, исполнение ваших дальнейших инструкций не представляется возможным…
Тем более что вы, скорее всего, уже и не существуете. Пали жертвой «вероятностных катаклизмов».
Что поделаешь, господин Петер. В конце пути я встретила не совсем того, кого ожидала встретить. Да и вы, наверное, не ждали такого поворота событий…
Ирена тяжело поднялась. Грузно колыхнулся живот.
– Будь здоров, Кромар. Привет.
Тот, кто сидел на скамейке, поднял на нее слегка удивленные глаза:
– Уже уходишь?
– Да… Мне пора, – Ирене вдруг стало весело. Вот так, развернуться и уйти; возможно, прежде, чем солнце сядет, она найдет какое-нибудь волчье логово и завалится спать…
Она обернулась к Анджею спиной. Тяжело, что нет рядом Рекового локтя, не на что опереться…
Впрочем, она вполне еще держится на ногах. А ветер теперь дует в спину, а значит, идти будет легче…
Она вдруг улыбнулась. Из давних-давних воспоминаний вынырнула странная дамочка, визитерша в синем: «Гению не нужна жена – ему нужен друг, соратник… нянька…»
А Создателю, вероятно, вообще никто не нужен.
– Хмель!!
Слово впилось ей под лопатку, как небрежно пущенная стрела. Как пластмассовая стрела с наконечником-липучкой, игрушечная стрела из тех, которыми Анджей Кромар на спор попадал в яблочко десять раз из десяти…
– Что, Анджей?
Покрытое льдом круглое озеро завертелось, как виниловая пластинка.
* * *
…Костер под защитой базальтовой скалы. Сухое дерево, погибшее, но не упавшее, давало обильную пищу огню. Изогнувшись в немыслимой позе, дерево прикрывало путников от черного неба. Вернее, пыталось прикрыть – потому что голых веток не хватало на все это необъятное пространство, на эту колоссальную полусферу, усеянную мерцающими точками…
Ирена глядела вверх – и видела снежинки, вертящиеся над узорчатым льдом. Раскрасневшиеся мальчишечьи лица, стук клюшки, пар изо рта…
– Что ты так смотришь… Кромар?
Костер вспыхнул ярче. В огне проступили очертания замка, причем половина башен обрушилась, и над донжоном вздымалось пламя. Осадная башня, таран у ворот, полчища варваров, взбирающихся на стены…
Давний рисунок в записной книжке. Незаконченная повесть.
Ирена закусила губу. Если бы тогда, в той давней жизни, она умела писать вот ТАК. Так мощно. Так захватывающе, так красиво, в конце концов…
– Не надо, – сказала она тихо. – Не надо моделировать смерть.
Пламя опало. Костер горел, как прежде, более того – пора подкинуть сушняка…
– Я надеялся, что ты поймешь меня, Хмель.
– Тебе так нужно мое понимание, Кромар?
– Нет, – отозвался он нехотя. – Я проживу и так… Но я еще помню, как ты ерзала над своими… рассказами. Как протирала юбку, бледнела и хихикала, носилась по дому, как сумасшедшая… Ради чего?
Она молчала.
– Любой школяр, написавший звучную строчку… Любой гончар, удачно вылепивший свой горшок… способны понять меня, Ирена. Вообрази – бесчисленное количество гончаров… как звезд на небе. И каждый вынимает из печи лучший в своей жизни кувшин… и все они – во мне.
Она молчала.
– Ты хныкала от радости над исписанным листком, Хмель… А я…
Он поднял глаза, и Ирена невольно проследила за его взглядом.
Среди неба висела, распустив хвост, явившаяся из ниоткуда белая комета.
Ирена молчала.
Только что он создал и уничтожил МОДЕЛЬ – в костре, в течение минуты. Маленькую локальную МОДЕЛЬ, но кто знает, были ли варвары на стенах всего лишь движущимися фигурками… И не было ли у них прошлого и будущего. И чем они отличались от рыцаря Река, вампира Яна, врача Ника…
– Ты… немножечко страшный, Кромар.
– Разве? – кажется, он искренне удивился.
Она перевела дыхание.
– Меня послали, чтобы ты свернул МОДЕЛЬ.
Тот, что сидел напротив, улыбнулся:
– СВЕРНУЛ? Так-таки и просили передать?
Костер догорал, но Ирена ясно понимала, что, потянувшись за сухой веткой, сразу же свалится на бок. Лучше уж не позориться.
– Да. Именно так и просили передать… более того, грозили прикрыть МОДЕЛЬ снаружи. Дабы избежать вероятностных катаклизмов…
– Клизма, клизма, клизма, – рассеянно пробормотал тот, что сидел напротив. – Катаклизма…
– Петер говорил, – она проглотила слюну. – Говорил, что не хватает ресурсов. Петер боялся… что РЕАЛЬНОСТЬ изменится, Кромар. Раковая опухоль на вероятностной структуре…
– Оглянись, Хмель. Разве ЭТО не реальность?
Ирена оглянулась.
Базальтовая скала, закрывающая треть неба. Искры, по спирали летящие вверх, комета, распластавшаяся среди звезд, будто вычурная пряжка среди россыпи пуговиц…
– Любой ребенок, впервые построивший башню из песка… способен понять меня, Хмель. Да что там – любой птенец, пробивший скорлупу изнутри… поймет меня.
Она улыбнулась.
– Чему ты смеешься?
– Ты патетичен… Мне показалось, что ты выдержишь полновесную паузу… и скажешь: все это для тебя, Хмель. И полезешь целоваться.
Дерево заскрипело. Комета оставалась неподвижной.
– Нет, – шепотом сказал тот, что сидел напротив. – Не надейся.
Он встал. Ирена напряглась – но он всего лишь подбросил хвороста в огонь. Все так же, по спирали, взметнулись искры.
– Зачем ты ждал меня, моделятор?
Он молчал.
