В кабине паровоза было жарко, тесно и грязно. Мне указали угол, чтобы стоял и не отсвечивал. Мужики совсем не были расположены к разговорам, угрюмо и монотонно выполняли свою работу, а она у них очень тяжелая!
Примерно через два часа меня хлопнули по плечу, я в это время таращился в окно, пытаясь разглядеть населенный пункт, что виднелся в нескольких километрах слева.
– Эй, пассажир, сейчас ход сбросим немного, тебе пора! – безапелляционно заявил машинист. В ответ я лишь кивнул и поправил мешок на спине. Что делать, если таковы правила. Людей могут серьезно наказать, мне-то это зачем?
Был самый разгар дня, но я ушел от железки в сторону, надеясь перекусить и тупо подумать. Если честно, мне уже надоело такое путешествие. Таким макаром я до столицы буду полгода шлепать. А, плевать на конспирацию, поймают, значит поймают. В поезде меня посетила идея пробраться на пассажирский состав, вот перекушу и пойду к поселку. Тут недалеко, машинист сказал напоследок. Буду ловить именно такую «попутку», хочется побыстрее добраться.
Да, пять дней назад я и представить себе не мог, чем чревато путешествие на пассажирском поезде в Союзе в послевоенное время. Проверки документов на каждой станции, менты как собаки, неизвестно еще, кто из них злее. Чего они так шакалят, шпионов ищут? За несколько дней я где только ни прятался, даже под вагоном ехал один перегон. Но все же подобрался к Москве на довольно близкое, условно, конечно, расстояние. Я сейчас в районе Свердловска, уже не Дальний Восток. Отсюда я поеду на машине, сошелся случайно с одним шоферюгой, если точнее, спас его от разбитой морды и увечий. Мужик нарвался возле вокзала на каких-то ушлых дельцов, вроде кидал, ну и еле ноги унес. Точнее, я и помог убежать вовремя. После разговорились с ним, тот был под впечатлением от моего сольного выступления, еще бы, четверых уработал на раз, ну и рассказал, что пилит в Горький. В машине он один, так что на мою просьбу ответил удовлетворительно. Но, блин, как же их запугали-то всех, тоже ведь намеревался увидеть мои документы. Нести полную чушь я не стал, отделался полуправдой. Сказал, что у самого украли все документы и деньги, поэтому и сорвался на тех кидал, что водилу плющили, так как злой был. Шофера, по крайней мере на первый взгляд, такая полуправда удовлетворила, и он согласился меня взять с собой. А уж мне-то как полегчало, все-таки на трассе, я думаю, будет не так много проверок, не война же все-таки. Перспектива же быстро попасть в Горький вообще порадовала, там уже недалеко.
Радости заметно поубавилось, когда я увидел, на чем поедем, да, это вам не «Скания» какая-нибудь из двадцать первого века. «Студер» – это еще та зараза, но за неимением гербовой…
Еще через четыре дня я распрощался с Василием, что подвез меня из Свердловска в Горький. Под конец путешествия мы уже были как родные. Так и вспомнился фронт, там такие же отношения были с ребятами, Васька, кстати, тоже войну прошел, в шоферах, да не в тылу. Награды имеет, сам я не видел их, но верю, это по глазам видно. Воевал тот на севере, в Карелии, там тоже не сахар было, так что мы скорешились.
В Горьком я довольно легко купил билет на поезд до Москвы. Купил, как и все люди, в кассе вокзала. Почему-то здесь у меня даже и не подумали спросить документы, этим и воспользовался. До поезда было несколько часов, которые я с удовольствием потратил на то, чтобы немного посмотреть город. Побродил по улицам, ни разу не вызвал какого-то подозрения у милиционеров, съел два мороженых – в общем, приятно провел досуг.
Столица меня поразила в одно мгновение. Огромная стройка. Как и в моем времени, здесь всюду что-то строили, обалдеть можно от масштабов. А в будущем постоянно люди в регионах плачут, что все деньги в Москву идут, в регионах ничего нет. Люди! Так всегда было и будет. Это – столица!
Удивлял даже внешний вид людей. В провинции народ беднее одевается, мужики так вообще как один все во френчах и гимнастерках, разве что погон нет и нашивок. Медали с орденами многие еще носят, но в основном напоказ не выставляют. В Москве же… Блин, да обалдеть можно от разнообразия, по здешним меркам, конечно. Но накрашенные женщины и девушки в сорок восьмом году – это для меня диковинка. Я же не в Америке сейчас, там-то это само собой, но и здесь вполне себе живенько так. Еще в провинции, пока добирался, хлебнул, как говорится, через край той нищеты, что была просто кругом. Людям сейчас реально нечего есть, голод – это настоящая беда. В памяти всплывает что-то такое о послевоенном голоде, но особо знаний нет. В столице же прямо на вокзале рот раскрыл от удивления. Мало того что стояли тетки с лотками, в которых лежали горячие пирожки, так даже пиво продают! Рядом с вокзалом и вовсе ресторан работает. Понаблюдав с полчаса, отметил, что люди в него заходят самые разные, не только какие-нибудь партаппаратчики. У меня деньги пока есть, но светиться без документов не хочется, поэтому направился на трамвайную остановку. Нужно добраться до товарной станции, найду документы, вот тогда и в ресторан можно. Еще бы узнать у кого-нибудь, могу ли я, к примеру, деньги со своего аттестата снять, или он уже того, за истечением срока пропал?
По пути встретился киоск с надписью «Справочная», и я решил попытать счастья. Я ведь не знаю, кто выжил из ребят, с кем я воевал когда-то, но то, что Лешка Нечаев, мой первый взводный, до войны был москвичом, это точно.
Чуда не произошло. Нет, я не узнал, что командир погиб или без вести пропал. Просто в Москве мужчин с такими данными… Блин, да до хрена их! Пробовал и возраст указать, приблизительно, конечно, сузить рамки поиска хотел, нет, ничего не выйдет. Можно, конечно, выписать на бумажку данные всех, кто числится в столице, и тупо обходить подряд, но как-то не хочется.
Регистрацию в Москве никто не отменял, поэтому после того, как я удачно откопал свои бумаги и деньги, что оставлял здесь, направился в отдел милиции. Ждал всего чего угодно, вплоть до ареста, но чтобы вот так просто взяли и поверили в мою байку? Принявший меня старлей задал несколько вопросов, что-то записал, да и отправил в соседний кабинет делать справку. Сказали, как пропишусь где, сразу поставить отметку, на этом все и закончилось. Я даже отважился и спросил про аттестат. Оказалось, все так же просто, нужно в сберкассу сходить, там предъявить новые бумаги, а дальше уж как захочу. Правда, теперь у меня уже не так много денег, как во время войны, цены-то подросли, да и денежки стали подешевле. Впрочем, это меня не пугало, денег у меня и так хватает, даже по меркам Москвы.
Приятно, черт возьми, было держать свои, кровью заработанные награды. Надевать не буду, как-то не по мне это, но бережно убрал в карман. Кстати, об орденах. Мне ведь и за мою короткую службу в американской армии пара висюлек перепала. Прикольно, у них за ранение аж целая медаль положена, ценят пока еще простых людей в Штатах, не обижают. Мне ведь даже пенсия там идет, небольшая, но по меркам Союза я получаю как здешний мастер крупного завода. Плюс служба в полиции, хоть и инструктором, рука не позволила полноценно пройти медицинскую комиссию, но на жизнь мне там хватает. Почему вдруг решил о деньгах подумать? Так все мои средства, вырученные на продаже драгоценностей, ушли в дело, а живу я именно на зарплату и пенсию. Бабки отбиваться начнут в начале пятидесятых, потерплю немного, говорю же, мне вполне хватает и того, что получаю. Ведь дело в чем, сколько человеку ни плати, он всегда будет хотеть большего. Счастлив оказывается тот, кто может себя остановить в потреблении, решив, что ему действительно нужно, а что вроде бы и не надо. У меня в Штатах дом на побережье, еще один, совсем небольшой, под Нью-Йорком, две машины, как и положено, у обоих домов, это чтобы передвигаться было удобнее, а больше мне ничего и не нужно.
