«Твою мать!» – чуть не зашипел я от досады, но вовремя заметил, что дверь открывается от меня. Удар ногой с маленького разбега – это и есть удар ногой. Бедная дверь, ее сюда наверняка специально повесили, чтобы она тихо дожила свой век, так нет же, сломал один русский идиот! Разлетелась та аж на отдельные щепки. За ней оказался небольшой холл и открытая настежь дверь, ведущая на улицу. Может, еще и выскочу. Прикинув, как расположено здание, я поморщился, дверь на улицу вела прямо туда, где я бросил машину. Решительно бегу к лестнице, попробую уйти через какое-нибудь окно с другой стороны. На ходу достаю из кармана причиндалы для маскировки, грим, конечно, не успею наложить, но вот парик, усы и очки легко. Так себе, конечно, но все же эти нехитрые приспособы здорово меняют внешность, а главное, восприятие. Кому захочется разговаривать с мужиком с плешью, но шикарными усами подковой? Вот нет желающих, а раз не будут общаться близко, то и не запомнят ничего из внешности, окромя усов и плеши.
Поднявшись на последний, четвертый этаж, обнаружил и здесь длиннющий коридор. Бегу в самый конец, но на середине пути вдруг открывается одна из дверей, едва не воткнулся в нее. Соображение подсказывает, как поступить, я лишь следую ему. Вталкиваю внутрь женщину, а это была именно женщина, толстая, неповоротливая белая американка. Та уже распахнула было свой огромный рот, таким кабачки, наверное, можно есть, не нарезая, но сказать ничего не успевает. Мне не до сантиментов, укладываю ее на пол рукоятью пистолета. Несильно бил, просто чтобы выключить. Конечно, голова у нее болеть будет, может, шишка выскочит, но не более того. Заперев дверь, подошел к окну. Черт, а высокие в Штатах этажи, здесь четырехэтажный домик примерно как «хрущевка» пятиэтажная будет. С этой стороны чисто, ни копов, ни каких-либо звуков сирены, тишина. Открыв окно, быстро оглядываюсь и замечаю в нескольких метрах трубу водостока. Отлично, они здесь крепкие даже на вид, точно выдержит. Вот только как до нее добраться, по отвесной-то стене? Никаких выступов или бордюров на стене нет, обычный коричневый кирпич. Все же придется идти дальше, искать квартиру, в которой окно ближе всего от трубы. Прикинул по окнам, примерно через две квартиры будет нужная. В коридор выходить опасно, вдруг копы уже поднялись? Хотя им нужно обследовать и все остальные этажи, они же не знают, на каком я укрылся. Уже было хотел выходить и бежать дальше по коридору, как вдруг в голову пришла отличная идея.
– А на фига я вообще бегу? – я даже вслух ее произнес. Правда, зачем бежать, ведь те копы, что видели меня в лицо, мертвы. Эти же подоспели слишком поздно, чтобы разглядеть меня. – А ну-ка…
Я оставил в комнате толстой женщины пистолет, патроны, скинул пиджак и, оставшись только в джинсах и рубашке, спокойно вышел в коридор. Да, и парик с усами снял, и выбросил в окно, главное, меня нельзя будет связать с покушением на толстуху. У тетки в баре стояла бутылка виски, я сделал глоток и облил немного одежду, для запаха, конечно.
На втором этаже мы встретились с полицейскими. Меня для начала отжали к стене, завернув даже одну руку за спину. Я нетрезвым голосом рычал что-то о наглости копов и обещал им выставить иск. Меня быстро обшмонали, найдя мои права и осмотрев, тупо отпустили, вот гоблины, даже не извинились! Документы на семью Курочкиных у меря были в пакете с бутылкой виски и какими-то отходами, упакованы, правда, были в пакет, но его было не видно, такое алиби я у тетки выгреб из мусорного ведра. Копы даже испугались в него заглядывать. Спускаясь вниз, я не переставал ругаться, пока на выходе оставшийся возле машины коп не крикнул мне, чтобы я заткнулся, а иначе поеду в участок трезветь. Сделав вид, что обиделся на такое обращение, я горделиво вскинул подбородок и нетвердой походкой пошел прочь. Правда, пришлось повеселить копа неуклюжим падением и новой порцией брани, на что тот уже не реагировал. Убравшись за угол, пришлось для вида пройти лишний дом, я рванул со всех ног в сторону парка, что был неподалеку. Людей здесь было мало, поэтому и бежал. Только оказавшись в парке я наконец-то дал себе отдышаться. Если бы не Петя с семьей, я бы просто сбросил любое преследование стрельбой, но мне нельзя светиться, хватит уже решать проблемы убийствами. Правда, кое-кого все же пристрелить придется. Так как я уже просмотрел документы, что сделали итальяшки для Курочкиных, я знал имя нужного чиновника. Навестить его просто жизненно необходимо, иначе все будет просто напрасным. На выходе из парка я увидел телефон-автомат и направился к нему.
– Хорошо, что дома! – выдохнул я, услышав голос друга. – Жду тебя на той улице, где нашел, понял?
– Прямо сейчас? – услыхал я в ответ немного растерянный голос Петра.
– Блин, братуха, вчера!
– Алены нет дома, ушла в парикмахерскую, жду вот, Машу не оставишь одну…
– Все понял, – чуть разочарованно произнес я, – а с ней не можешь? Мне просто колеса нужны срочно!
– Через пятнадцать минут, подождешь? – наконец Петя «проснулся».
– Естественно! – куда я денусь, конечно, дождусь.
Время пролетело быстро, Петя появился на машине, которую взял в прокате. Говорит, что хоть я и дал ему денег, но тратить бесцельно на всякую хрень он их не будет. Это его безденежье так довело, теперь будет в одном пиджаке десять лет ходить. Спокойно подойдя к машине, я уселся на переднее сиденье, сзади сидела Машутка.
– Здрасьте, дядя Саша! – радостно заголосил ребенок.
– Привет, красотка! – ответил я и подмигнул девчонке.
– Опять? – хмуро спросил друг.
– Снова! – ответил я так же коротко. – Ты ребенка когда научишь здороваться по-английски?
– Да мы только занялись языком, еще не говорит на нем, какой смысл?
– Да вот так и прокалываются! Кто-то где-то услышит нашу речь, вычленят из разговора имя, и пошло-поехало.
– Параноик! – буркнул Петя.
– Если бы у тебя была хоть капелька моей паранойи, может, и Абраша еще был бы жив… – Лучше бы я молчал.
– Значит, я виноват, да? – Если честно, мы с Петрухой никогда еще не ругались, впервые вижу его таким.
– Нет, – отрезал я, – виноват я. Но все-таки думай иногда чуток подальше наперед, лады? – К моему удивлению, друг не стал ругаться и на этот раз.
– Извини, сорвался, – было видно, что Петя хочет спросить обо всем, что у меня произошло, но не знает, как начать.
– Не важно, – прервал я ход его мыслей.
– Чего? – не понял Петро.
– Говорю неважно, что у меня стряслось. Главное, – я достал из-под рубашки пакет, – бумаги все выправлены.
Я протянул Пете пакет, тот взял его трясущимися руками и от напряжения немного дернул руль. Из соседнего ряда донесся звук клаксона.
– Машутка, папу у тебя знаешь как зовут?
– Петя?
– Немного не так. Питер его зовут, или просто Пит. Запомнила?
– Ага, а меня Маша.
– А ты у нас теперь Мэри. Это тоже как Маша, тебе даже привыкать не нужно. – Бумаги итальянец сделал не как мне, на утопленника, а просто купленный чиновник делает все документы задним числом, так что была возможность выбрать имена.
