– Джейк, как думаешь? – Мак-Артур волнуется, надо постараться, блин, эти мужики реально мне доверились, я последняя надежда их клуба и всей Калифорнии. Из штата были еще три стрелка, но уже вылетели.
– Не буду думать, буду стрелять, ладно? – Петя хлопнул меня по плечу. – Да?
– Отойдем, – шепнул Петр на родном языке.
Мы отделились от группы болельщиков и встали возле дерева, здесь хоть тенек был, а то совсем жарко.
– После седьмого ты торопишься, я заметил. Промахнулся девятым, но десятый вытянул. Вспомни, как в Сталинграде лежал, часами!
– Да уж, было дело. – В голове поплыли картинки. Холодно, город весь черный от грязи и копоти. Разруха. А впереди, где-то в двух сотнях метров, лежит нацистский шакал, что убил за два дня девятнадцать наших парней, рядовых и командиров.
– Вот, – подчеркнул друг, – иди и сделай то, зачем вообще пришел. Один промах – и вновь умрет кто-то из наших друзей.
Это, конечно, перебор, Петя и сам понимал всю абсурдность своей речи. Но он хотел настроить меня на нужный тон.
По жребию мне выпало стрелять первым. Очень не люблю это, но что делать, когда такие правила.
– Помни, за тобой – люди! – шепнул мой друг Петр, когда я направился на рубеж.
Тысяча ярдов. Черт, раньше мне не казалась эта дистанция такой уж длинной. Буквально два дня назад, на тренировке, я спокойно делал все как нужно, неужели сейчас я затрясусь, боясь проиграть, и скомкаю всем праздник? Да хрена, всем врагам назло!
Сплюнув мысленно под ноги, я сделал шаг вперед и лег на позицию. Первые пять выстрелов делаю быстро, едва ли минута прошла. Не вставая и не отрывая взгляда от мишени, я на ощупь засовываю патроны в приемник. Закрыв затвор, гляжу в прицел. Сейчас в роли мишени уже не круг с цифрами, а всего лишь один маленький, меньше прошлой «десятки» кружок белой бумаги. Тут или попадание, или… К черту, как стрелял, так и надо стрелять, не задумываясь, что это последние, а значит, самые важные выстрелы. На какой-то момент в голове всплыли Петины слова, затем я словно увидел его самого, лежавшего без движения на земле, подстреленного фашистским снайпером. Тогда, не зная точно, убит мой друг и брат или ранен, я сделал очень сложный выстрел – и выиграл.
Следующие пять выстрелов прозвучали словно очередь из автомата. Я сделал то, чего хотел от меня Петя. Вокруг меня был Сталинград, а я – солдат. Очнулся, когда меня подняли с земли Фоули и Мак-Артур и принялись хлопать по спине.
– Да что вы разошлись-то? – отмахивался я.
– Молодец, мы верили!
– Еще ничего не кончилось, забыли, как в прошлый раз мы до мили дошли?
– Вот черт, надеюсь, этого вновь не случится, а то я сердечные капли дома оставил! – всерьез заявил оружейник. Это для него как нам, русским, в двадцать первом веке наблюдать за игрой сборной России по футболу. Валидол тогда в аптеках расходился на ура.
И все же случилось именно то, чего я так не хотел, но ждал. Было бы глупо думать, что этот парень «сольется» на тысяче ярдов. Я же вижу, как он стреляет. Споры судей были недолгими. Нам предложили выбрать одну дистанцию и закончить на ней. Не будем, как в прошлый раз, двигать по сотне с каждым выстрелом.
– Выбирай сам, мне все равно, – равнодушно сказал я стрелку-конкуренту.
– Мне так же, пусть люди выберут, – предложил парень.
Судьи задали вопрос зрителям. Из-за шума и криков было не разобрать, кто и что говорит. Люди тупо спорили. Пришел на выручку я сам.
– Давай полторы, что ли? – предложил я.
– Может, сразу две? – Черт, я совсем не тренировался с этой винтовкой на такую дальность. Но и отступить не могу.
– Как хочешь, – кивнул я.
– Калибр оставляем? – с интересом спросил арканзасец.
– У меня есть «триста семьдесят пятый», но, если честно, мне он не сильно нравится.
– Я тоже не хотел бы менять, меня и «Спрингфилд» устраивает, – кивнул соперник.
– Тогда, – я чуть задумался, – сколько выстрелов?
– Три, пять? – парень понял, о чем я. Вытащить достойные очки десятью выстрелами на такой дистанции не реально. Перед зрителями будет неудобно. Да и честнее так будет.
– Прошлый раз мы стреляли по три патрона. Может, этого и хватит?
– Думаю, да, – согласился стрелок. Черт, отличный парень, прям моя копия.
– Стреляйте вместе, чтобы честнее было. Все будут в равных условиях, – сказал кто-то из судей. А что, это идея. Ты лежишь и не думаешь о том, что ты первый или второй. Прицелился – выстрелил.
Наши позиции были в пятидесяти метрах друг от друга. Да, грохоту это расстояние не помеха, и тот, кто вздрогнет, тот и промахнется. В этот раз я не думал о войне. Я просто думал о том, с каким лицом я приму поражение. Да, блин, сбился настрой. Что делать, все мы люди, я же не железный.
Первый выстрел был одновременным. Это мне и помогло прийти в себя. Я не вздрогнул, не моргнул, это было очень хорошо и своевременно. Мы оба промахнулись, я успел это разглядеть, перед тем как сделать новые выстрелы. Я закрыл и вновь открыл глаза, успокаивая их. Отлично, вон она, мишень, просто попаду в нее, и всё. Я выстрелил первым, причем оба раза. Наверное, арканзасец сам уступил мне, понимая, что так ему будет легче. Я попал оба раза. Как и говорил, речи об очках здесь уже не было, стреляли просто на поражение самой мишени. Стрелок закончил спустя двадцать или тридцать секунд, также пометив обе мишени.
– Друзья, – старший из судей соревнований повысил голос, оглашая вердикт. Для этого им понадобилось аж два часа для спора. Зато мы со стрелком уже общались как знакомые не первый год. Не было в нем ни фальши, ни злости или злорадства. Абсолютно адекватный человек. Как уже говорил, таким людям и проигрывать не грешно. Люди начали затихать, судья еще раз попросил тишины и продолжил:
– В этом году удивительные соревнования. Не так ли? – Все заохали. – Мы видели просто фантастическую стрельбу. Один из финалистов, Джейк Барнс, обладатель нашего кубка, несколько лет назад он выиграл его в такой же ситуации. Второй, Роберт Уотсон, молодой парень, такой же ветеран войны, как и Джейк, выступает впервые. Мы не смогли определить, кто из них победил. Денежный приз достанется им обоим. Кубок, запасной, у нас тоже есть, мы вручим каждому свой. Минуточку! – это судья увидел мой призыв. – Да, мистер Барнс.
– Мистер Уотсон, – я указал на стрелка, да-да, я только что сам узнал его имя. Парень подошел ко мне. Мы стояли на трибуне, видно нас было всем.
– Да, мистер Барнс? – парень был чуть расстроен, но старательно не показывал этого.
– Я сюда приехал потому, как мой клуб давно не побеждал. Деньги мне не нужны, у меня свой бизнес, я не за этим сюда приехал. Я хочу, чтобы вы приняли от меня и нашего клуба эту премию и потратили на нужное вам дело. Вы ветеран, – я взглядом остановил стрелка, готового воспротивиться, – да, я тоже. Но, как и сказал, для меня важна победа, а не приз. У вас долгая жизнь впереди, не тратьте ее так, как мой прежний соперник. – Видимо, Уотсон знал эту историю, потому как кивнул.
