Лакр озадаченно переглянулся с напарником, но Торос только плечами пожал.
— Хозяин, — обронил в тишине Терг. — Говорят, пять веков назад у пределов появился хозяин, заставивший их присмиреть.
— Верно. И когда это случилось, надобность в Диких псах отпала, потому что хозяин сумел сделать так, что хотя бы часть этих земель (а они на самом деле баснословно богаты!) стала доступна остальным расам. Он заставил Проклятый лес сжаться, запер самых опасных хищников за кордоном и позаботился о том, чтобы никто не смог его нарушить. Только поэтому в Серых пределах, вернее в Новых землях, стала возможна нормальная жизнь. И только поэтому мы с вами сейчас сидим там, где всего несколько веков назад простиралась смертоносная чаща.
— Не понимаю, — признался Лакр. — Что в этом необычного? Ну, сделал. Ну, помог обжить пределы. Спасибо ему, конечно, оценили. А в чем подвох?
— Взгляни на небо.
Он послушно задрал голову.
— Видишь: сейчас, когда солнце клонится к закату, над дальними верхушками словно дымка плывет? Вон там, между нижним краем солнечного диска и кромкой спящего леса?
— Ну… может быть. Не знаю, слишком далеко. А что это?
— Это, рыжий, — невесело улыбнулась Белка, — осталось от той границы, которую когда-то поставил здесь Изараэль. Правда, обычно его называют Изиаром, проклятым или безумным владыкой. Когда-то считали, что он создал ее, чтобы уберечь Лиару от Проклятого леса. Потом выяснилось, что это далеко не так. А когда сюда пришел истинный хозяин и разорвал эту паутину, оказалось, что она всего лишь сложное заклятие, умело искажающее пространство. А Серые пределы на самом деле гораздо больше, чем всегда казалось.
— Это как?
— А вот так. Когда-то от Левой заставы до центра леса можно было добраться за три с половиной — четыре дня, не больше. В то же время лес перегораживал эту долину от Южных до Северных гор, и не было ни малейшего шанса узнать, что там, за ним. Зато потом, когда заклятие сняли, пределы будто… развернулись. Как расправленная скатерть, как листок бумаги, который был когда-то смят железным кулаком. Вот и получилось, что тут возникли новые земли, холмы, овраги, те же Белые озера, которых пять веков назад и в помине не было… а от Ардала или Синтара теперь нужно неделю добираться только до окраин межлесья. Сам же Проклятый лес теперь похож не на смертельную полосу препятствий, а, скорее, на ощетинившегося ежа, который, по мере продвижения вглубь, все сильнее топорщит свои иголки, пряча самое уязвимое, нежное и ранимое место.
— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Лакр.
Белка слабо улыбнулась:
— Я здесь вырос, многих знаю, многое видел. Поверь, третий кордон не зря такой мощный. Не зря надо целый день потратить, чтобы его одолеть: за ним, как за прочной скорлупой из живых доспехов, дремлет настоящее сердце Проклятого леса. То самое сердце, которое он никому и никогда не доверял.
— Кхм… — странно закашлялся Лакр, обменявшись быстрым взглядом с побратимами. — А как же хмеры?
— И они там. За двойным рядом заслонов, потому что очень шустрые. За тройным кольцом неодолимых скал. За печатями, за замками и надежными стенами, в противном случае они не позволили бы спокойно жить тем, кто пришел на их законную территорию.
— Значит, хозяин действительно есть? — задумчиво потеребил подбородок Терг. — А почему о нем почти ничего неизвестно? Почему он не показывается? Позволяет рыться в своих запасах, как в битком набитой кладовой? Ему что, все равно?
— Пределы сами решают, кому и сколько отдать, — усмехнулась Белка. — И те, кто сюда пришел по приглашению, отлично знают, когда надо остановиться. Жадные рвачи тут долго не живут: Проклятый лес, как я сказал, не прощает ошибок и быстро избавляется от таких. Потому-то тут и прижились бессмертные, потому-то спокойно ведут себя гномы, потому-то Ардал не тянет вперед свои длинные лапы… Кстати, пару веков назад по ним чувствительно стукнули, и об этом до сих пор помнят.
— Ты про прорыв? — быстро уточнил Терг.
— А ты откуда знаешь? — в свою очередь удивилась она.
— Люди сведущие рассказали. Говорят, тогда кордон все-таки приоткрылся?
— Что-то вроде того. Когда его попытались поджечь, чтобы выяснить, что же там внутри, какие богатства прячутся, если рейдеров туда так и тянет, словно пчел на мед, вот тогда наш лес и проснулся. Потянулся, сдул эту мелюзгу со своих границ и снова уснул. С тех пор не лезут. А Золотым потом на целый год пришлось от караванов отказаться и вылавливать зверье, что тогда наружу выбралось. После чего они очень настоятельно посоветовали местным королькам поумерить аппетиты, пока их не сожрали вместе с их жадностью. Корольки вняли. Поняли, что кордоны лучше оставить в покое. И это в общем-то хорошо, потому что с некоторых пор хозяин бродит далеко отсюда, не знает, не видит, что делается. Сам лес тихонько дремлет, дожидаясь его возвращения. Он пока смирный, ленивый, благодушный. Даже рыкнет не на всякого, кто подойдет к забору, чтобы подглядеть в щелочку. Но если чужак покусится на хозяйское добро, боюсь, усилий всей Лиары не хватит, чтобы его угомонить. А твари, которых он так тщательно прячет, в один прекрасный день все-таки вырвутся на волю. Не думаю, что мир тогда устоит.
Наемники, проникнувшись, замолчали. Белка замолчала тоже, смотря куда-то вдаль. Потом глянула за их спины, отчего-то заерзала и, наконец, поднялась.
— Ладно. Чего-то засиделся я с вами, будто и делать больше нечего. Пойду-ка Курша проверю — что он там без меня успел натворить? А то вдруг опять проголодался, гадость какую-нибудь сожрал… Он у меня такой нежный… — Она осторожно кашлянула, воровато осмотрелась и поспешила оставить братьев одних.
Терг проводил ее долгим взглядом, но останавливать не стал, хотя причину такого поспешного бегства понял не сразу. И лишь когда сзади послышались шаги, а на землю легла длинная тень, он запоздало сообразил, почему хитрый мальчишка так проворно удрал — к ним подходил искупавшийся, посвежевший и переодетый в чистое Стрегон.
Лакр обернулся, чтобы поприветствовать вожака, но замер и неприлично раскрыл рот. А когда Стрегон уселся напротив, рыжий и вовсе сдулся.
Стрегон поднял на него непонимающий взгляд:
— Все в порядке?
— Боже… — сглотнул неожиданно побледневший Терг. — Что у тебя с лицом?
ГЛАВА 10
До самой ночи они двигались по тракту торопливой рысью, то и дело настороженно косясь в сторону закаменевшего вожака. Говорили мало, почти шепотом, чтобы не потревожить погруженного в раздумья Стрегона и не дать ему повода сорваться.
Да, он ни слова не сказал, когда увидел свое отражение в крохотном зеркальце, нашедшемся у побратимов. Сперва ошеломленно замер, рассматривая себя расширенными глазами, как-то неуверенно потрогал скулы. Почти минуту стоял неподвижно, закрыв глаза и пережидая болезненную судорогу, пробежавшую по изменившемуся лицу. А потом коротко глянул на то место, где совсем недавно находился Белик, и охрипшим голосом велел собираться.
