Я думаю, что люди, которые попадаются на крючок творческого порыва и пытаются придумать уникальный дизайн, не совсем понимают суть чайной церемонии.
Простые вещи можно также описать словом «скучный». Гений Рикю и других ранних мастеров чайной церемонии состоял в том, что они отказались от ярких цветов и необычных форм, которые отвлекают внимание. Они уставили чайную комнату скучными вещами, чтобы создать спокойную и медитативную атмосферу. Но на семинаре студентам было сложно создать что-то скучное. Они изо всех сил пытались сделать свою работу оригинальной, и не могли успокоиться, пока их чаша не принимала «интересный» вид. Они лепили квадратные чаши, украшали их изображениями драконов и извивающихся змей, делали рваные края или покрывали всю поверхность слоганами, вроде «мир, уважение, чистота, уединение». Их чаши получались совсем не медитативными. Дэвид поговаривал: «Класс керамики существует для того, чтобы глина вытянула весь яд из пальцев студентов». Но среди студентов случались и японцы, которые создавали требуемые простые чаши. Они не имели ничего против скуки, но их чаши выходили довольно симпатичными.
Гений Рикю и других ранних мастеров чайной церемонии состоял в том, что они отказались от ярких цветов и необычных форм, которые отвлекают внимание. Они уставили чайную комнату скучными вещами, чтобы создать спокойную и медитативную атмосферу.
Часто можно услышать, что японская система обучения сосредоточена на поддержании высокого уровня всех студентов, а не на блестящем результате немногих. Школьников не учат задавать вопросы, и многие живут размеренной средней жизнью. Быть скучным середнячком не является позором в Японии, а составляет суть местной жизни. От этих факторов зависит порядок социальной системы. Очевидно, что они являются и главными отрицательными чертами Японии. Но гончарный класс на семинаре Оомото раскрывал и отрицательные черты американской системы образования. С детства американцев учат быть творческими. Если ты не стал «уникальным человеком», то тебе внушают, что с тобой что-то не так. Такое мышление часто мешает людям, ведь для них создание простых предметов становится невероятным испытанием. Это и есть тот «яд», о котором говорил Дэвид. Иногда я думаю, что желание «быть интересным», культивируемое в американском образовании, очень жестоко. Так как многие из нас ведут обычные жизни, мы неизбежно разочаровываемся в себе. Но в Японии людей учат быть довольными средним результатом, так что они зачастую удовлетворены своей судьбой.
Если такое количество выводов может быть сделано после одного дня в гончарной мастерской, то что и говорить о всем том, что ученики узнают на остальных занятиях по традиционным искусствам. Я не думаю, что японская философия, которая содержится, например, в ритме дзё, ха, кю, дзансин, может быть передана словами. Когда кто-нибудь пытается объяснить ее, можно подумать: «Дзё, ха, кю, дзансин – и это все?» Лишь почувствовав эти искусства с помощью собственного тела, можно понять их истинное значение. Традиционные искусства – настоящая ступень к пониманию культуры страны.
Чем больше я путешествовал, тем больше понимал, что авторы «теории японского духа» в чем-то были правы: каждая страна мира уникальна, но Япония – это сокровищница уникальности.
В последние годы я также понял, что корни японской культуры уходят не только в Китай или Корею, но и в Юго-Восточную Азию. В результате я провел много времени, путешествуя по Таиланду и Бирме – это были четвертые врата, которые вели меня к исследованиям Азии. Но чем больше я путешествовал, тем больше понимал, что авторы «теории японского духа» в чем-то были правы: каждая страна мира уникальна, но Япония – это сокровищница уникальности. Островное расположение на побережье Азии дало стране впитать влияния Китая и Юго-Восточной Азии и при этом существовать в почти полной изоляции. Япония стала культурной скороваркой, в которую попадали разные элементы, но из которой не выходило ничего.
Япония – это hapax. Вы можете попробовать сравнить ее с Китаем и Юго-Восточной Азией или прочитать кучу книг, посвященных японскому духу. Но как предупреждал своих студентов Ван дер Лон, в конце концов вам не удастся понять hapax, ведь вы так и не поймете, что же он означает на самом деле.
Глава 6
Каллиграфия
Вывески Гиндзы
Когда я начинал писать статьи, из которых сложилась эта книга, я обратился за советом к своему другу. «Соломенные крыши долины Ия и Кабуки – это вроде довольно занятные темы, но я не уверен насчет каллиграфии, – сказал он. – Этот вид искусства интересен только совсем небольшой группе людей, разве не так?»
Может, и так, но я должен сказать, что из всех видов традиционного искусства именно каллиграфия в Японии встречается повсюду. От писем, магазинных вывесок, газет и обложек книг до этикетки на маленьком белом свертке с палочками: мастерство написания иероглифов, китайских кандзи, окружает жителей Японии в мириадах форм. Каллиграфия, с такой точки зрения, – это одна из характернейших особенностей страны, и вряд ли можно прожить хоть день, ни разу не столкнувшись с этим видом искусства. Достаточно веская причина, чтобы описать данную тему, но, на самом деле, мотив у меня иной: я влюбился в каллиграфию еще в детстве.
Моя первая встреча с иероглифами кандзи произошла, когда мне было девять, в школе в Вашингтоне. Наша учительница, миссис Вонг, объяснила, что каждый иероглиф состоит из кусочков, которые называются «ключи», используя в качестве примера символ «ко» (страна). Сперва она начертила на доске большой квадрат, символизирующий границы страны: это ключ «ограда». Внутри большого квадрата она разместила маленький – ключ «рот», ведь в стране много людей, которых надо накормить. Под знаком рта миссис Вонг провела прямую линию, представляющую протяженность земли. А затем рядом со ртом она добавила комбинацию из четырех штрихов и точек, которые образовывали ключ «копье», что обозначает защиту страны.
Внутри большого квадрата она разместила маленький – ключ «рот», ведь в стране много людей, которых надо накормить.
Потом учительница написала на доске еще три иероглифа – во, ни, та (я, ты, он). Мы должны были переписать их, по сто раз каждый, ставя штрихи в определенном порядке. Миссис Вонг утверждала, что у нас получится красивый иероглиф только в том случае, если последовательность штрихов будет верной. И когда она показывала нам порядок начертания иероглифа во, я был поражен необычной манерой письма, особенно в правой части символа, где нам вновь встретился ключ «копье».
Для того чтобы правильно изобразить «копье», надо начать с горизонтальной линии, а затем провести через нее наклонную. Последняя, однако, не является прямой: она слегка изгибается, а заканчивается крючком, который взлетает вверх, вызывая приятное пружинистое ощущение во время письма. Потом надо добавить еще одну диагональ внизу и, наконец, вернуться наверх и поставить точку. Слева направо, нырок вниз и скачок, справа налево и большой прыжок обратно – движения руки казались мне танцем. Я с большим удовольствием написал во сто раз. Даже сейчас, когда я пишу этот иероглиф, или другие с ключом «копье», та детская радость от тренировки штрихов вновь наполняет меня.
