Содзи подобрался. Раз звонит адъютант генерала Ямамото – это серьезно.
– Да, конечно.
– Я все время думаю о ваших последних сведениях, – торопливо произнес Хитанава. – Вы уверены, что на пленке есть информация, представляющая интерес?
– Разве я стал бы тревожить господина генерала, если бы сомневался в этом? – тон голоса майора остался неизменным, но на лице появилась тревога.
– Я бы хотел поговорить с вами. Конечно же, не по телефону…
– Поговорить? – майор немного расслабился. – Пожалуйста, всегда к вашим услугам!
Какое-то время трубка молчала.
– Давайте встретимся в неофициальной обстановке. Скажем, сегодня, в двенадцать часов дня, в ресторане «Нихон» на улице Вэншу. Вас это устроит?
Содзи заколебался, лихорадочно соображая. Стоит ли вообще встречаться с капитаном? Поговаривали, Хитанава связан со спецорганами. Но что ему, собственно говоря, терять?
– Договорились, – сказал он немного погодя.
Как только майор вошел в «Нихон», метрдотель сообщил, что капитан уже здесь. Содзи прошел в зал. Несколько официантов подавали обеды завсегдатаям, которые сидели за высокими шелковыми ширмами, окружавшими столы. Щелканье костяшек для игры в маджонг, громкие резкие голоса и звуки джаза создавали непривычную для уха Содзи атмосферу.
– Будете суп? – спросил его Хитанава, уже сидевший там, когда майор вошел в помещение, отделенное тяжелыми портьерами от остального зала.
Вошел официант с полной чашкой жареного риса, смешанного с мелко нарезанной ветчиной, креветками и кусочками яйца. Хитанава наполнил свою чашку и быстро заработал палочками.
– Вы действительно считаете, что на дне есть нечто необычное? – спросил он, когда собеседники выпили по стаканчику саке.
– Абсолютно, – ответил Содзи. Палочки в его руках мелькали над тарелкой. – Странно, что генерал не заинтересовался моей информацией, ведь я думал, что это произведет эффект разорвавшейся бомбы.
Капитан замешкался с ответом. Сведения майора действительно впечатлили его, а этот тупица Ямамото даже не среагировал.
В Управлении госбезопасности Японии, где Хитанава служил в чине подполковника, ему приказали надеть погоны капитана морского ведомства, чтобы вовремя информировать органы безопасности обо всем, что происходит там.
Хитанаве нравился этот майор. Парень взял на себя ответственность и не побоялся потревожить генерала. Гораздо чаще можно встретить майоров, у которых прямо-таки врожденная тяга подчиняться чужому мнению. К тому же Содзи Накамура, как видно, наблюдателен и умен – умеет за деревьями увидеть лес. Он сумел разглядеть нечто на дне. Хитанава знал, что такие способности – редкость, хотя и считал, что подобными талантами теоретически должен обладать каждый офицер армии самообороны Японии.
– Вы должны понять генерала, – осторожно ответил Хитанава. – Он вынужден быть осторожным. Возможно, ваша информация и заинтересовала его, но, чтобы убедить окончательно такого человека, как он, нужны непреложные факты, а не подозрения, какими бы основательными они ни были.
– Не принимайте меня за дурака, – усмехнулся Содзи. – Я же видел его реакцию – он совсем не заинтересовался.
Хитанава не ответил. Зато креветки и большая половина риса исчезли.
– Я бы не стал так ставить вопрос, – заметил он, тщательно подбирая слова, – давайте будем откровенны друг с другом. Генерал явно не горит желанием заняться этим вопросом, потому что некоторые хотят выставить его ответственным за гибель по непонятным причинам трех наших подводных батискафов.
– Вот именно, – Содзи бросил палочки на стол и нахмурился. – А моя информация как раз и могла бы помочь найти ответ на этот вопрос.
– Но она звучит слишком фантастично. Если генерал начнет оправдываться, ссылаясь на каких-то подводных обитателей, это только осложнит его положение.
Официант принес мужчинам огромную миску акульего супа.
– Но почему он не хочет воспользоваться светотомографами? – спросил Содзи, наливая себе суп в чашку.
– Потому что не генерал распоряжается ими – установки весьма дорогие, и их всего две. Ему придется обращаться в Минобороны или в Академию наук, а кому хочется быть в роли просителя?
– Скорее, он просто боится стать козлом отпущения.
Кадык у Хитанавы задвигался, но лицо осталось непроницаемым.
– Не стоит употреблять столь сильных выражений. Понимаете, причин появления света может быть много. Это может быть даже дефект пленки.
– На цифровом изображении также заметен свет, – сердито ответил Содзи. – Так что же мне делать? Вы же тоже заметили мерцание?
– Но почему все-таки это не взрыв дизеля на сейнере?
– Потому, – ответил Содзи, уже начиная раздражаться, – что взрыв силовой установки мог поднять тучу ила, которая тут же заволокла бы источник света.
– Позвольте, – возразил Хитанава. – Это как раз объяснить просто – на дне могло и не быть ила.
– Вы, капитан, кажется, неплохо знакомы с морской дендрологией, но я все же рискну возразить: не все так просто. Если не ил, то хотя бы песок там есть.
– Значит, вы действительно уверены, что источник света искусственного происхождения?
– Абсолютно.
Встав из-за стола, Хитанава сказал:
– Попробую помочь вам. Мы, патриоты, должны выручать друг друга в трудных ситуациях. В Академии наук у меня есть хороший знакомый, профессор Даноси. Я попрошу его принять вас. Ждите моего звонка, а пока угощайтесь – я заплатил за обед. – Он поклонился майору в традиционном приветствии и вышел из ресторана.
16
Из ФИАНа Дроздов поехал сразу в аэропорт. Надо было срочно «делать ноги», прежде чем там поднимут тревогу и местная милиция объявит план «перехват».
После полуночи пошел мокрый снег: сначала он таял на земле, затем по мере понижения температуры образовалась ледяная корка, которая толстым слоем прикрыла землю. Вылеты задерживались.
Внутри небольшого зала ожидания местного аэропорта, кроме время от времени прохаживающегося милиционера в красной фуражке, не было никого. Дроздов приступил к изучению записной книжки. Большинство записей касалось повседневной работы профессора Минина. На первых страницах было несколько строк, касающихся предстоящего погружения «Мир-2» на дно Байкала. Дроздов продолжал листать блокнот, и вот оно – то, что нужно. В конце книжки он нашел страницу со списком из тридцати девяти имен, разбитых на три колонки. В первой – 14, во второй – 17 и в третьей – 8. Большинство из них ничего не говорило Дроздову, но два имени в начале третьего списка выбили почву у него из-под ног.
«Бармин и Цвигун», – Дроздов почувствовал, как буквы заплясали в его глазах. Озадаченный, потрясенный, он стал лихорадочно читать дальше:
