После коротких и довольно жидких аплодисментов Президент спустился с трибуны и двинулся к ожидавшей его машине. Впереди, прокладывая ему путь, суетилась дюжина рослых телохранителей. По ходу движения Президент пожимал руки собравшимся, в основном ветеранам органов. Неожиданно его руку задержали в твердом рукопожатии.
– Отличная речь, господин Президент, – послышался знакомый голос. – Можно с вами поговорить?
На губах Олега Львовича Бармина застыла ироническая усмешка. Он стоял в ряду таких же пожилых людей, как и он сам, ничем не выделяясь среди них: седые волосы аккуратно зачесаны назад, под плащом видны старомодные белая рубашка и галстук. Он выглядел так, словно сошел с обложки модного журнала 1970-х годов.
Президент повернулся к стоявшему рядом телохранителю.
– Этот со мной.
– Благодарю, – с легкой усмешкой сказал Бармин. – Такая честь…
Президент изобразил на лице непроницаемую улыбку.
– Как откажешь ветерану?
Президентский кортеж помчался к Кремлю. Ни один из сидящих в салоне не спешил начать разговор. Наконец Бармин первым нарушил молчание.
– Помните меня?
– Нет, – солгал Дмитрий Владимирович, – мы, кажется, незнакомы.
– Конечно, вокруг вас крутится так много всяких… – Бармин не договорил.
– Да, народу хватает…
Видя нежелание Президента проявлять инициативу, академик решил идти напролом.
– Не хотите арестовать меня?
– Что вам надо?
– Вы не паук, господин Президент, а я не муха. Возможно, кому-то кажется, что я попал в расставленную сеть, но это не так. На самом деле моя неприкосновенность гарантирована.
– Что на сей раз? Опять повторите тот трюк с куском мыла?
– Нет, на этот раз взрывчатка укреплена под крышкой стола в одном из престижнейших ресторанов Москвы. Полчаса назад там началось шоу, и народу набилось под завязку – в основном звезды телеэкрана и эстрады…
– Вы блефуете.
– Возможно, но если вы ошибетесь и вздумаете задержать меня, звезды отправятся к звездам.
– Что вы хотите?
– Уберите свою ищейку.
– Не понял.
– Уберите майора Дроздова с моего пути, или мы уберем его сами.
– Дроздов? Так вы его назвали? Кто такой этот Дроздов?
– Бросьте, вы его отлично знаете – человек, который идет по моему следу и досаждает моей дочери.
Дмитрий Владимирович отвернулся к окну, словно стараясь вспомнить, о ком идет речь.
– Не знаю никакого такого Дроздова…
– Зачем же врать, господин Президент. Несолидно в вашем положении. Хотя политик, наверное, обманет даже, если спросить его, что он ел на завтрак? Речь о человеке, которому вы приказали найти меня.
– Кто? Я?! – Дмитрий Владимирович постарался изобразить на лице как можно больше удивления, вложив в свой притворный возглас все мастерство, выработанное за годы политического лицедейства. – Не забывайте, с кем вы имеете дело. Стоит мне открыть рот – и целая свора из ФСБ, МВД, СВР и десятков других организаций, о которых вы даже не имеете понятия, пойдут по вашему следу.
– Ну так в чем дело? Где ваша команда «Ату!»?
– Дело в том, что я советовался со знающими людьми из Академии наук и еще кое с кем из Морфлота. Их мнения совпадают… Подводная станция – полная чушь! Выдумка! Тем более какое-то геотектоническое оружие… Наши сейсмические станции обязательно бы зафиксировали первичный взрыв, а его ведь не было. У вас богатая фантазия, Олег Львович, вам бы писателем стать, цены б не было…
Целую минуту Бармин молчал – новость застала его врасплох.
– Согласен, кое-что об оружии я преувеличил, – растерянно сказал он. – Мы его не применяли, но оно есть и дожидается своей очереди на подводной базе.
– Да, и генетическое оружие тоже…
– Клянусь, Дмитрий Владимирович, когда наши люди вернутся на берег с результатами своих исследований, это перевернет мир – в нашу пользу, естественно… Но произойдет это только в том случае, если вы не будете мешать нам. Более того, сейчас нам нужна ваша помощь.
Президент проигнорировал возбужденную речь собеседника и спокойно сказал:
– Вы говорили о возможном начале русско-японской войны за Курилы. Я поручил нашему послу в Японии прояснить этот вопрос. К счастью, сейчас наши отношения более дружественные, чем когда-либо. Мы активно помогаем нашим японским друзьям справиться с последствиями катастрофического землетрясения.
Бармин не смог сдержать вспышку гнева.
– Черт вас возьми! – почти прорычал он. – Вы понимаете, что говорите? Вы им поможете, а они тогда в благодарность потребуют у России возврата Курил и Сахалина!
– Я-то – да, а вот вы… – Президент наклонился к укрепленному на спинке переднего сиденья микрофону и щелкнул кнопкой. – Николай, притормози. Мой гость выходит.
С другой стороны пуленепробиваемого стекла водитель кивнул и продублировал приказ Президента по рации. Минутой позже весь кортеж остановился возле тротуара.
Дмитрий Владимирович потянулся к ручке дверцы.
– Ваше время истекло, Олег Львович, и благодарите Бога, что мне не хочется связываться с вами. Но если я услышу, что хоть с одним моим майором по фамилии Дроздов что-то случится, то клянусь, вы пожалеете об этом! Раздавлю и не замечу. Хотя я все-таки думаю, что он – очередная выдумка вашей нездоровой фантазии.
Охваченный гневом, Бармин медленно выставил одну ногу в дверной проем. Секунду он колебался, прежде чем поставить вторую на асфальт.
– Вы делаете глубочайшую ошибку, Дмитрий Владимирович, – сказал он глухо, наполовину высунувшись из машины.
– Не ищите новых встреч, – ответил Президент, закрывая за ним дверцу. – Их не будет.
Когда машина, набирая скорость, помчалась дальше, он облегченно откинулся на спинку сиденья. Кажется, сыграно неплохо, ведь теперь Бармин сбит с толку. Время для открытия памятника Дзержинскому было специально подобрано таким образом, чтобы попытаться вытянуть академика из его укрытия, – так все и произошло.
21
Стоя на тротуаре, злой и растерянный Бармин молча наблюдал за правительственным кортежем, который, набирая скорость, помчался дальше.
– Козел! – он раздраженно сплюнул на тротуар. – Чертов упрямец!
Прогуливающаяся по тротуару с собачкой женщина с неприязнью взглянула на него, потянув поводок на себя.
В этот момент к бордюру подъехал незаметный старенький «Форд». Его передняя дверца открылась, и Бармин занял место на пассажирском месте. Сзади сидели трое мужчин. Они вопросительно смотрели на него, пока он устраивался в кресле.
