– Этот Шубин – обычная канцелярская крыса… – генерал жестом пригласил Дроздова в приемную.
Шубин, низкорослый мужчина, знакомый майору по телеэкрану, вопросительно посмотрел на Дроздова, когда тот в сопровождении Петрова вошел в приемную. Он никак не мог вспомнить, где мог видеть спутника генерала, этого здоровяка, выглядевшего столь решительно. Бросив взгляд на Петрова, Шубин поднялся.
– Этот человек хотел бы встретиться с Президентом, – без обиняков заявил Петров, обменявшись с Шубиным коротким рукопожатием. – Он майор ГРУ.
– Вы, генерал, тут не оригинальны, – улыбнулся Шубин. – По крайней мере, не меньше миллиона граждан в эту самую минуту хотят того же, что и вы. Но, к сожалению, господин майор, – он повернулся в сторону Дроздова, – это невозможно. Президент не сможет с вами встретиться.
– Слушай, Борис, не кипятись, – примирительно сказал Петров, – дай мне самому поговорить с Президентом.
– Невозможно, – Шубин отрицательно покачал головой.
Встав с кресла, Дроздов подошел к его столу.
– Мне необходима эта встреча, – произнес он сквозь плотно сжатые губы.
Шубин еще раз окинул взглядом странного посетителя: решительность сквозила во всех его движениях, и, несмотря на усталый вид, глаза посетителя лихорадочно блестели.
– Невозможно, – твердо повторил Шубин.
– В таком случае передайте ему обо мне. Моя фамилия Дроздов.
Шубин улыбнулся.
– Поверьте, мил человек, если бы я сообщал Президенту о всех Дроздовых, желающих с ним встретиться, мне не хватило бы 24 часов в сутки.
Положив обе руки на стол, майор медленно наклонился вперед, чуть ли не касаясь покатым лбом лица Шубина.
– Ты! – угрожающе процедил он. – У меня нет времени на пустые разговоры. Или ты сейчас же сообщишь Президенту обо мне, или…
Шубин поднял на него округлившиеся глаза.
– Или что?
Встревоженный неблагоприятным развитием ситуации, Петров слегка потянул Дроздова за рукав, но тот отвел его руку.
– …или обещаю тебе массу неприятностей.
– Вы мне угрожаете? – взвился Шубин. – Еще одно слово – и неприятности будут у вас.
– Мне плевать. Мне нужно срочно связаться с Президентом.
– Почему это должно его заботить?
– У него и узнайте.
– У меня другое мнение, и я не собираюсь тревожить Президента по пустякам.
Дроздов еще больше надвинулся на руководителя администрации.
– Через три недели японцы будут на дне!
Лицо чиновника было так близко к Дроздову, что тот чувствовал неприятный запах изо рта собеседника.
– Японцы? – удивленно переспросил Шубин. – Что вы несете? При чем здесь японцы?
– Ладно, Борис, – снова встрял генерал. – Не заводись. Этот человек выполняет личное поручение Президента. Мне-то ты веришь?
Шубин поднялся со стула. От его былой уверенности не осталось и следа.
– Ну, я попробую, – неуверенно сказал он, снимая трубку. – Подождите…
Назвав фамилию Дроздова и выслушав ответ, Шубин осторожно положил трубку, а затем встал и пошел к двери.
– Следуйте за мной, Андрей Викторович.
24
Президент ждал Дроздова, сидя в своем кабинете под большой картой России.
– Выглядишь усталым, Андрей…
Несмотря на злость, прямо-таки клокочущую в венах Дроздова, майор попытался выдавить из себя улыбку.
– Еще бы! Я чуть не лопаюсь от избытка информации, а меня мурыжат на проходной…
– Извини, кто-то отключил мою личную линию. Это еще раз говорит о том, насколько близко они подобрались ко мне. Что нового?
– Я вычислил всех. Семерых можно брать.
– Вовремя, – не в силах удержаться от волнения, Президент встал и заходил по комнате. – Японское исследовательское судно стоит под парами на стапеле. Через три недели они будут на дне, а мне не нужны никакие конфликты. Приказ на задержание будет отдан немедленно. Возьмем их тепленькими. – Президент остановился и посмотрел на Дроздова. – Но ты сказал, что вычислил всех… Тогда почему ты упомянул только семерых?
Будто не слыша его слов, Дроздов порылся в своем пиджаке и вытащил свернутый лист бумаги.
– Я оставил двух последних для себя. Честно говоря, я еще и сам точно не знаю, где они.
Президент взял листок, развернул его и увидел список из девяти написанных от руки фамилий. Он надел очки и, низко нагнувшись, как будто не доверяя своим глазам, перечитал список, а затем сунул бумагу в нагрудный карман пиджака.
– Я думал, что знаю всех сколь-нибудь значимых людей в своем государстве, вплоть до главарей чеченских бандформирований. Но даже и не предполагал, что столкнусь с подобной компанией. Как будто мало мне ваххабитов и террористов…
– Не суди их строго, Диман, это никакие не террористы. Их единственный проступок – молчание. Не такой уж страшный грех в свете того, что им пришлось преодолеть. Возьмем, к примеру, Бармина и Цвигуна. Им пришлось бросить свои семьи. Только подумай о горе, которое испытали их родные и близкие, и все ради того, чтобы Россия процветала! Это настоящие русские люди. Среди всеобщей апатии и свинства – такой вот сгусток энергии и воли, это же русские пассионарии, если хочешь. Да за это Героев надо давать!
Дроздов остановился после этой непривычно долгой для него речи. Президент с любопытством взглянул на него.
– Будешь меня учить жить, Андрюха?
– Извини, Диман. Я привык говорить, что думаю. Ты никогда не сможешь компенсировать понесенные этими людьми потери и оценить их заслуги по достоинству.
Президент вдруг осознал, какая жестокая внутренняя борьба идет в душе этого человека. Только умом он находится на стороне Президента, но его чувства и сердце принадлежат незримому противнику. Не стоит сильно давить на него – лояльность майора балансирует на лезвии бритвы.
– Ты со мной, Андрей?
– Честно, Дмитрий?
– Честно.
– Не совсем…
– Значит, ты знаешь, где скрывается Бармин?
– Скажем так, у меня есть чертовски сильные подозрения, и только… Но я знаю, где скрывается его дочь. Когда она будет у меня в руках, я доберусь и до отца.
– Ты сам доставишь его мне?
– Да. Но мне снова нужны люди.
– Я же дал тебе Шкаликова.
– Этого недостаточно.
Президент короткое время размышлял.
– Хорошо. Я подумаю, чем тебе можно помочь…
– В таком случае куда его доставить и в какое время?
– Ближняя дача, – ответил Президент. – И не позднее понедельника.
