– Я не знаю, Гай, – мне было стыдно так, что хотелось провалиться сквозь землю. – Я только хочу, чтобы он исчез из моей жизни как можно быстрее.
– Я дал ему свое резюме, и он пишет свое, используя этот формат, мы с ним просмотрели рекрутинговые сайты, и он уже умеет ими пользоваться. Буду следить за тем, как он продвигается в поиске работы. Я ни в коем случае не согласен, чтобы он курил траву в моем доме. Ему нельзя курить вообще. Думаю, что это ему совсем скрутило крышу. Я знаю, сам когда-то много курил. Кроме того, я тоже не могу его содержать и не могу допустить, чтобы он здесь жил, хотя выгнать его на улицу в мороз я тоже не могу.
– Я все понимаю и очень благодарна тебе за помощь. И еще мне жутко стыдно.
– Да ладно, стыдно должно быть ему, а не тебе.
– Но это же я, вроде нормальный человек, притащила такое к себе в дом, а теперь он еще и у тебя.
– Брось, не парься. Пока, я тебе еще позвоню.
Я села работать, ведь я не в отпуск приехала. Мне тут же начала писать в скайп Карин.
– Как дела? Что с Жоффруа?
– Ничего, он мне все время пишет, и это раздражает.
– Ты понимаешь, что выгнала его на улицу в мороз? Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?
– Он не на улице, и что ты предлагаешь?
– Чтобы ты не вешала свои проблемы на нас – на меня, на Гая.
– Я не могу подвергать свою и Ромину жизнь какой-либо опасности. Гай предложил помощь сам, и ему ничего не угрожает.
– А меня ты можешь подвергать опасности?
– Прости, но я не понимаю, при чем здесь вообще ты.
– Он же у Гая, а там бывают мои дети!
– Ты же понимаешь, что он точно не опасен для Гая и твоих детей, да и для меня это опасность только в плане морального издевательства, которое я больше не могу терпеть и моя дочь тоже.
– Все вокруг только об этом со мной и говорят. Жоара только и говорит, что о тебе.
– Ну так поговорите с Жоарой о чем-нибудь другом.
– Да мне вообще все это надоело. Все.
– Ты хочешь, чтобы я вернулась в Израиль, что ли?
– Да нет, но это так тяжело.
– Слушай, он исчезнет, и все будет спокойно.
– Я очень надеюсь.
– Я тоже.
Теперь надо было еще успокаивать Карин, непонятно по какой причине. Я работала до вечера, сидя в мамином кабинете, солнце заливало квартиру. Иногда солнце – это все же приятно.
Я вышла в магазин за продуктами и поразилась разнице. Даже по сравнению с Рамат-Ганом супермаркет в Ганей-Авив был отстойным, а по сравнению с французскими торговыми центрами – просто третий мир. Совсем скудный выбор жутковатых продуктов, многие из которых стояли на полу. Помнится, что этот супермаркет казался мне вполне шикарным, когда я здесь жила двадцать лет назад, а теперь на это было больно смотреть. И ведь совсем ничего не изменилось.
Вечером я поехала в Рамат-Ган и встретилась с девчонками. Мы сидели в каком-то ободранном баре, пили интересный новый коктейль, девчонок становилось все больше, и нам было очень весело. Мы обсуждали, кто с кем развелся, кто подсел на антидепрессанты, какие в городе сплетни. Было здорово вдруг побывать в компании друзей, говорить на своем языке, быть душой компании, не быть иностранкой. Мы здорово поддали, и я пошла ночевать к Ольке. Было так хорошо сидеть у подружки в гостях и впервые за долгое время чувствовать себя на равных. Никто не презирал меня на работе, ребята ко мне хорошо относились, но я не всегда понимала, о чем говорят, не могла шутить или смеяться вместе со всеми. Близко я общалась только с Карин, а с ней общение было совсем не на равных, и его уж точно нельзя было назвать дружеским. Домой поехала на такси. Светило яркое израильское солнце, от которого я уже отвыкла. Я вернулась к родителям и села за работу. Заодно написала Гаэль, узнать, как там животные.
– Я там не ночевала, – сказала мне Гаэль.
– Как же так? А как же Мишка? Она же там одна.
– Она лаяла прошлой ночью, мне мешало, так что мне неохота там ночевать.
Я расстроилась, написала Карин, чтобы узнать, могу ли я попросить Жоару пожить у меня, посмотреть за собакой и кошками. Мне было противно просить у нее разрешения, но я не могла допустить, чтобы животные остались там совсем одни.
– У тебя там грязно и воняет, твой дом отвратителен, – заявила мне Карин. – Жоаре ни к чему там быть и незачем возиться с твоей собакой.
– Пожалуйста… Собака не может быть там совсем одна, собаки – они не как коты, им нужен кто-нибудь.
– Ладно, ты можешь попросить Жоару ее выводить.
Через пару часов мне стал писать Жоффруа, он зашел в квартиру, чтобы что-то взять. Он решил сообщить мне, как ужасно мерзко со мной жить, какая я грязная свинья и как он счастлив наконец расстаться со мной. И что как только он устроится, он обязательно заберет Мишку от нас. Я ответила, что Мишку он никуда не заберет. У меня не было сомнений, что он и не собирался ее забирать, а если бы забрал, то она оставалась бы с ним до ближайшего вокзала, на котором он бы бросил ее.
Также он мне сообщил, что он едет в Бордо, ему не нравится у Гая, и там его уже ждут. Вечером мне позвонил Гай и спросил, куда подевался Жоффруа.
– Он уехал в Бордо.
– Что за фигня? Он что, дурак?
– Не знаю, пусть едет куда хочет.
– Нет проблем, я только хочу, чтобы было ясно, что я его не выгонял. На улице очень холодно, и завтра будет еще холоднее.
– Гай, что мы можем сделать? Видимо, ему не понравилось, что ты не разрешаешь курить траву. Брось.
– Да, я не согласен, я не собираюсь держать и содержать его здесь пожизненно, а только при условии, что я вижу прогресс в поиске работы и что он не обдалбывается с утра до вечера.
– Я с тобой совершенно согласна, ты прав, не заморачивайся.
– Блин, идиот какой-то. Не люблю я эти мутные игры.
– Гай, он – не нормальный человек, как ты и я, мы не можем знать, что происходит в голове у таких людей.
– Ладно, фиг с ним. Как ты там?
– Я в порядке, насколько это возможно.
– Ну и хорошо, держись, увидимся.
– Да, спасибо тебе за все. Пока.
Вечер я провела со своим бывшим мужем. Мы обсуждали все, что случилось. Он был знаком с Жоффруа, насколько можно быть знакомым с человеком, который не говорит ни на одном известном тебе языке. В момент, когда Дима услышал, как Жоффруа относился к Роми, он сказал, что тут даже обсуждать нечего и его надо, конечно, выгнать нафиг.
После этого я была у своей сестры, мы долго обсуждали ситуацию, и я призналась, что отношения с Карин ненамного лучше. Я описала ей наше общение, и сестра сказала:
