– Я не понял, – сказал он, – ты считаешь, что ты не должен платить по счетам, и пусть женщина с маленьким ребенком помрет с голоду в чужой стране и платит за тебя? Ты подумал, как она будет?
– Ну я же тебе объяснил только что.
– Что ты мне объяснил? Что тебя ищут префекты, потому что ты не платишь алименты своей дочке? И что? Это Юлина вина?
– Я не собираюсь ни за что платить! – завизжал Жоффруа. – Вы вообще ничего не понимаете!
– Конечно, где уж нам, никто ничего не понимает, один ты у нас умный, – взбесился Гай.
– Хочешь пойдем-выйдем? – сказал Жоффруа остервенело, забрасывая при этом белье в стиральную машину.
– Да не буду я об тебя руки пачкать, – сказал Гай.
– Я сейчас полицию вызову, – огрызался Жоффруа.
– Нет, это мы ее вызовем, – вступила я.
– Давай, звони в полицию, – сказал мне Гай на иврите.
– Думаешь сказать им, что он агрессивный и обкуренный?
– Да ну нафиг, он же может сказать, что у меня тоже трава есть.
Я набрала полицию, впервые в своей жизни не для того, чтобы пожаловаться, что кто-то слишком громко слушает музыку. Женщине на другом конце провода я объяснила, что муж, с которым я рассталась, не хочет уходить из моей квартиры и ведет себя агрессивно.
– Он вас бьет, мадам?
– Нет, но он кричит, а у меня маленький ребенок, и я боюсь.
– На чье имя записана эта квартира, мадам?
– У нас еще нет контракта на руках, владелец квартиры должен будет его сделать в ближайшем месяце.
– Ну тогда мы не можем вам ничем помочь, мадам, делайте контракт на съем на ваше имя, и тогда мы сможем его выдворить.
Гай и Жоффруа слушали мой разговор с полицейской.
– Бери Роми, пойдемте ко мне, я не оставлю вас с этой тварью наедине.
Мы с Роми собрали рюкзак и ушли. Из дома Гай позвонил Пьеру, хозяину квартиры. Они были старыми приятелями.
– Гай, ты лучше не вмешивайся в это все, заботься о своих детях и о себе. Какое тебе дело до всех остальных? – сказал ему Пьер. – Я не хочу возиться с полицией и вот этим вот всем. Он съедет, он мне обещал.
На этой неделе дети жили у Карин, поэтому Роми была одна. Она быстро свалилась спать. А мы пошли в нашу любимую комнату с камином.
Там мы налили чаю, закурили и стали успокаиваться. Начали снова болтать, но болтать слишком долго, конечно, не получилось – очень уж сильно нас тянуло друг к другу. Не терпелось заново пережить это: касаться, знакомиться, пробовать на вкус. Это было словно полет в космос и обратно, вдвоем и наедине с собой.
Когда все закончилось и мы лежали, прижавшись друг к другу и чувствуя кожу друг друга, я сказала:
– Ты знаешь, ты мне всегда нравился, даже когда ты еще был мужем Карин.
– Ты мне тоже, когда ты приезжала в гости и мы с тобой остались здесь вдвоем, я представлял себе секс с тобой, но я не посмел, конечно. Я был ей верен все эти четырнадцать лет.
Я точно знала, что Карин не была ему верна, но ничего не сказала.
– Я бы тоже ни за что не стала, муж подруги – это табу.
Он, видимо заметив мой взгляд, сказал:
– Только, пожалуйста, не говори, что она мне изменяла, даже если ты что-то знаешь. Я не хочу думать, что прожил всю жизнь во лжи.
– Нет, конечно, я не собираюсь ничего об этом говорить.
Мы еще долго оставались возле камина, осиновые дрова потрескивали и наполняли комнату приятным запахом. Мы обнимались, смеялись, курили.
– Знаешь, ты можешь наладить с Карин отношения. Ты, видимо, была ее проект, как Жоара или тот бомж, которому она помогала, помнишь? Если ты позвонишь ей, начнешь на меня жаловаться (я, ей-богу, не обижусь), будешь вся такая несчастная, она снова примется тебя опекать.
– Ты серьезно?
– Ну да, я ее хорошо знаю.
– Нет, спасибо, у меня тоже есть границы, и я не проект.
– Ну смотри, я бы не обиделся.
– Перестань, пожалуйста, даже не думай.
– Это сработает с ней.
– Но не со мной.
– Ну как знаешь.
– И, кстати, про электричество, за которое она хочет денег. Этого не может быть. Я за весь этот дом в три этажа и девять комнат в самые холодные месяцы платил максимум триста евро. Попроси у нее распечатку.
– Я уж как-то заплачу, я понимаю, что она не даст никакую распечатку. Она хочет мне за что-то отомстить.
Избавление
На следующий день на работе Карин опять подскочила ко мне:
– Какого черта я должна знать, что вы там между собой не поделили, ты, Гай и Жоффруа? Какое мне дело до вас, чертово отребье?!
– Я не знаю, какое тебе дело до нас.
– А какого хрена мне звонит Жоффруа с жалобами на вас?
– Зачем ты с ним разговариваешь? Кстати, есть какая-то распечатка подробного счета за электричество, за тот период, за который ты хочешь денег?
– Что?! Только посмей мне не заплатить! Ты мне заплатишь все, тебе понятно?!
– Почему ты так разговариваешь со мной вообще? По какому праву?
– С тобой иначе нельзя.
Я, конечно, могла ей сказать, что меня не интересует ее мнение, как со мной можно или нельзя, и как раз она, как мой официальный начальник, и не имеет права разговаривать со мной таким тоном. Но я думала, что, может, она со временем успокоится и не надо обострять. Сейчас я понимаю, насколько в принципе неверно было так считать. Но, возможно, инстинкт самосохранения подсказывает нам единственно правильное поведение.
Днем мне позвонил Жоффруа и с явной угрозой в голосе заявил, что вчера он заходил в полицейский участок. Там он якобы сказал, что его хотят выгнать из дома, а ему, конечно, ответили, что ни за что этого не допустят.
– Так что только попробуй не открыть мне дверь!
– Ага, я очень боюсь.
В перерыве я позвонила Пьеру и объяснила, что мне нужен контракт на квартиру только на мое имя и сделать его нужно срочно. Пьер сказал, что все понимает, и мы договорились на завтра.
Когда я шла домой, мне позвонила Карин:
– Подтверди мне, что ты заплатишь за квартиру моему другу Пьеру и не впутаешь его в свое дерьмо!
– А я кому-то что-то не заплатила?
– Мне всякое говорили. Так ты будешь ему платить?
– Конечно.
– «Конечно» – твое любимое словечко, – заявила она и отключилась.
На следующий день я работала из дома, и Пьер приехал ко мне. Мы быстро подписали контракт на квартиру. Договорились, что первого апреля, когда контракт войдет в силу, я сменю замок и выставлю вещи Жоффруа. Дни, остававшиеся до конца марта, мы с Роми провели у Гая. Под конец месяца, в день зарплаты, я перевела Карин деньги и послала ей по скайпу копию перевода. В ответ она мне написала:
