И уже у калитки их догнала та самая незнакомая женщина.
(конец цитаты)
Глава вторая
Занимательная геральдика: ГЛИНЯНЫЙ БОЛВАН НА ЧЕРНОМ ПОЛЕ
* * *
Я не был в клубе лет пять, не меньше. И примерно столько же не был в городе; суета всегда действовала на меня угнетающе. Вот и теперь — сразу же за городскими воротами у меня начала болеть голова.
Клуб помещался в самом центре, чуть выше рыночной площади, напротив дворца для публичных увеселений. Вход в здание клуба украшали два бронзовых грифона — и если один возлежал, уронив голову на когтистую лапу, то второй развернул крылья и разинул рот, готовясь атаковать. Ступени крыльца были пологие, розового мрамора. Дверь согласилась открыться только после значительного с моей стороны усилия; я шагнул внутрь — справа обнаружилось зеркало, и на секунду я увидел свое отражение: черный плащ до щиколоток, черная шляпа, расшитая звездами, все в соответствии с протоколом. Разные глаза — правый синий, левый желтый. Вторичный признак наследственного мага проявился в моем случае очень уж ярко — у отца, например, оба глаза были голубые, разница состояла в оттенке.
— Как здоровье вашей совы?
Я обернулся.
Старичок был сед, как зрелый одуванчик. Правый глаз карий, левый — карий с прозеленью; оба глядели с профессиональной доброжелательностью:
— Молодой господин — член клуба или только желает вступить?
Я снял с шеи кожаную сумку для документов. Извлек членский билет, поводил перед носом старичка:
— Сова чувствует себя хорошо. Мое имя Хорт зи Табор, я хотел…
— Как время-то идет, — сказал старичок, и оба его глаза заволокло легкой дымкой. — Я, милостивый государь, помню, как радовался ваш батюшка вашему благополучному появлению на свет… А ваша бедная матушка! После стольких потерь, в столь зрелом возрасте — наконец-то благополучные роды…
Я нахмурился. Не люблю, когда посторонние оказываются посвященными в интимные тайны нашей семьи. Тем более не люблю, когда об этих тайнах болтают.
— Сколько вам? — спросил старичок с обезоруживающей улыбкой. — Двадцать пять?
— Позвольте мне пройти в правление, — сказал я ледяным тоном.
На полированной стойке гардероба застывшей лужицей лежал птичий помет. Судя по экскрементам, здоровье оставившей их совы было в полном порядке.
* * *
Последний раз я платил взнос двадцать пять месяцев назад; теперь мой долг улегся золотой горкой на черном бархате стола. Господин председатель правления кивнул господину кассиру — мои денежки переместились со стола в мешочек, а затем в сейф.
— Итак, господин зи Табор, вы получаете в полное распоряжение Корневое Заклинание — с условием, что оно будет реализовано в течение шести месяцев. Если по истечению этого срока вы не воспользуетесь своим правом — оно, то есть право, у вас изымается, и в качестве штрафа вы теряете возможность участвовать в следующем розыгрыше.
На плече у председателя правления топталась пожилая, видавшая виды сова. Приоткрыла один глаз, окатила меня желтизной сонного, презрительного взгляда — и зажмурилась опять.
— Заклинание требует значительного усилия, использование его имеет ограничение по степени… впрочем, вам, господин зи Табор, как внестепенному наследственному, эта часть инструктажа не понадобится. Распишитесь — и получите муляж…
Председатель наклонился, открывая ящик стола; сове пришлось полуоткрыть крылья, чтобы удержаться на его плече.
На черный бархат легла грубо слепленная глиняная статуэтка — непропорциональная человеческая фигурка. Продолговатая голова была такого же размера, как все остальное туловище; колени и локти уродца были чуть согнуты, спина — прямая.
Я вздрогнул — такой силой веяло от этой неприглядной, в общем-то, вещицы.
— Муляж одноразовый, для инициации заклинания необходимо разрушить его целостность, то есть отломить голову. Караемый может быть только один, караемый должен находиться в пределах прямой видимости, Кара осуществляется один раз, при непосредственном прикосновении к затылку муляжа включается режим обвинения — то есть вы должны связно, желательно вслух, назвать вину, за которой последует Кара. Внимание! Названная вина должна в точности соответствовать действительной провинности, в случае ложного обвинения заклинание обращается против карающего! Карая, вы совершенно точно должны быть уверены, что названное злодеяние совершил именно караемый субъект! Иначе — ужасная смерть!
Председатель патетически возвысил голос — так, что сова на его плече снова приоткрыла один глаз.
— С того момента, как подпись обладателя Кары появляется в соответствующей ведомости, — председатель нежно погладил страницу толстой магической книги, — и в течение шести месяцев, либо до момента нарушения целостности муляжа, правом на совершение Кары обладает обладатель и только он. Если постороннее лицо нарушит целостность муляжа — магического акта не произойдет, постороннее лицо погибнет, а обладатель утратит свое право на Кару. Внимание! После начала процедуры Кары — то есть с момента, когда муляж окажется непосредственно в руках карающего — карающий находится в режиме пониженной уязвимости. Это означает, что всякое вредоносное воздействие на него будет затруднено, а сама попытка такого воздействия сопряжена с угрозой жизни нападающего, — председатель задумался, будто пытаясь вникнуть в смысл только что сказанных слов.
— Вина должна быть соразмерна предполагаемой Каре? — хрипло спросил я.
Председатель помолчал. Позволил себе улыбнуться:
— Ну что вы, любезный зи Табор. В практике этого заклинания был случай, когда человека покарали насмерть за пролитый кофе… То есть покаранный действительно его пролил, вы понимаете?
Сова на его плече издала сдавленное «хи-хи». Мне сделалось неприятно.
— …И было, к сожалению, несколько случаев, когда весьма неглупые люди становились жертвой собственного заблуждения. Один ревнивец вздумал покарать предполагаемого любовника жены… но фатально ошибся. Между тем человеком и его женой действительно был сговор, поскольку жена курила трубку тайком от мужа, а тот человек поставлял ей табак… Если бы обладатель Кары произнес бы в приговоре — «за табак», караемый бы умер. А так — умер карающий… А другие случаи такого рода… А… — председатель огорченно махнул рукой.
— Можно ли покарать мага? — спросил я с бьющимся сердцем. — Какой степени?
— Любой, — проникновенно сообщил председатель. — Это же Корневое заклинание, вы должны понимать…
— Члены Клуба Кары не могут быть подвергнуты заклинанию, — сказал кассир. С некоторой, как мне показалось, поспешностью; сова господина председателя неодобрительно на него покосилась.
Некоторое время я раздумывал, не покажется ли наглостью мой следующий вопрос, и, так и не додумав, спросил:
