Она вспомнила пугающее ощущение того, как течение реки пытается порвать ее ноги в мелкие клочки, как ветер пробует унести ее с собой. «У меня осталось совсем мало времени, — подумала Серафина со страхом, — а потом я стану ничем».
Она снова огляделась, пытаясь понять, что происходит. Было темно, самое колдовское время между тремя и четырьмя часами утра.
Все еще содрогаясь после страшного сна, она встала с лежанки и замерла посреди мастерской, не зная, что делать дальше. Некоторое время просто стояла, соображая, дышит ли она на самом деле или ей это только снится, — а может, и кажется, — что она дышит, по старой памяти.
В конце концов Серафина подошла к спящему папаше и дотронулась до него, чтобы убедиться, что он настоящий. Она ощутила под рукой нечто, но не почувствовала ни тепла тела, ни какой-либо реакции на прикосновение. Это было так же, как с Брэденом.
Ну и пусть она не ощущает его тепла, а он не ощущает ее. Она все равно свернулась у его груди котенком, таким крошечным и невесомым, что его невозможно почувствовать. И решила не спать.
Утром, когда папаша проснулся, она снова пыталась прикасаться к нему, говорить с ним, рассказывать, что с ней происходит. Она предупреждала его о том, что назревает в лесу, просила посмотреть на пруд, который вот-вот разольется. Но, чем больше она старалась, тем он становился грустнее. Ее присутствие не утешало его, наоборот — нагоняло тоску. Она преследовала его, как привидение.
В конце концов, когда отец, собрав инструменты, отправился на работу, Серафина, вопреки собственному желанию, не пошла за ним, чтобы не мучить.
Глава 11
Серафина сидела, положив голову на руки, на нижней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, и думала, как вернуться в мир живых и предупредить окружающих о том, что они в опасности. На нее кто-то напал, на Брэдена, видимо, тоже, и можно было не сомневаться, что нападут снова.
«Но что я могу сделать?» — спрашивала она себя.
Как поговорить с теми, кого она любит? Как их предупредить?
Серафина уже нашла мистера и миссис Вандербильт, Брэдена, Гидеана и папашу, но в Билтморе был еще один человек, который мог бы ей помочь.
Девочка поднялась по служебной лестнице на четвертый этаж, прошла коридором до той части, где жили служанки, и приблизилась к одной из комнат. Дверь в нее была распахнута настежь. Серафину охватило дурное предчувствие.
— Эсси? — негромко позвала она. — Эсси, ты здесь?
Она медленно скользнула в комнату.
Комната ее подруги Эсси была пустой и заброшенной. На тумбочке возле кровати не высились стопки книг и газет. На стенах не висели сделанные Эсси рисунки цветов и растений. Ее одежда не валялась на полу и не висела на стуле. На кровати не было подушек и простынь.
У Серафины все внутри опустилось. В этой комнате больше никто не жил. Эсси пропала.
Вспоминая многочисленные байки подруги про привидений и призраков и всякие другие истории про таинственные и загадочные случаи, которые издавна рассказывают в горах, Серафина надеялась, что Эсси поможет ей. Может быть, у них даже получится поговорить. Но надежды оказались напрасны.
Это было так обидно, так несправедливо. Серафина вернулась домой, но продолжала тосковать по дому. Ну почему она не может жить по-прежнему? Она нашла друзей и вошла в новую семью. Она носила красивые платья и пила английский чай со сливками. Сливок было много-много! Она встретилась со своей матерью-львицей и носилась вместе с ней по лесам, гладила по голове и слушала ее мурлыканье. Где теперь ее мать и львята, что с ними? Тоже пропали, как и Эсси? Думать о том, что с кем-то из них могла случиться беда, было просто невыносимо.
Серафина вновь оглядела комнату и вдруг заметила на стене зеркало. Девочка словно окаменела, только сердце заколотилось часто-часто.
— Нет, только не это… — твердо проговорила она.
Она не желала подходить к зеркалу. Она слишком боялась заглянуть в него.
Что она там увидит?
Себя прежнюю? Или привидение? Восставшего из могилы кошмарного призрака, израненного, в окровавленных лохмотьях? Да-да, она стала таким вот кошмарным призраком! Наверняка! А к чему ей смотреть на собственный окровавленный труп?
«Возьми себя в руки, ты, перепуганная дурочка, — сердито сказала сама себе Серафина. — Ты должна увидеть себя! С этим необходимо разобраться!»
Она набрала в грудь побольше воздуху и сделала шаг к зеркалу. Потом еще один шаг. Наконец она медленно придвинулась к нему и осторожно заглянула сбоку.
В зеркале отразился свет и легкое движение, подобное дуновению ветерка. Серафины в зеркале не было.
Она была никто и ничто.
А ведь когда-то, глядя в это самое зеркало, Серафина заметила, как начали меняться ее янтарные глаза, как появились черные пряди в ее волосах. И с какой гордостью она любовалась собой в новом прекрасном платье! Теперь же у нее не было ни глаз, ни волос. Ничего.
Все, что она успела узнать и полюбить, покинуло ее. Что это — колдовство? Законы неумолимого времени?
Пожалуй, дело не только в этом. Весь мир Серафины разлетелся на тысячи осколков, совсем как ваза эпохи Мин, которую уронили на кафельный пол. Интересно, сможет ли Серафина сложить эти осколки вместе?
«Будь смелой, — велела себе девочка. — Хватит валять дурака, жалеть себя. Во сне или наяву, мертвая или живая, ты не сдашься так просто, не впадешь в отчаяние. Ты будешь сражаться до конца!
Размышляя об этом, она вдруг заметила в зеркале чуть заметное движение света и воздуха. Позади нее что-то было. Серафина стремительно обернулась, но увидела лишь мельчайшие частицы пыли, вьющиеся в солнечных лучах, которые падали из окна.
Подойдя ближе, девочка с удивлением обнаружила, что может отчетливо рассмотреть форму каждой пылинки и то, как она переворачивается в воздухе, попадая то на свет, то в тень. Почему то вспомнились слова, которые обычно произносят над гробом любимого человека.
«Мы предаем ее тело земле, — говорит пастор. — Все мы возвратимся в прах, из которого взяты. Прах ты и в прах возвратишься. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху».
Не отрывая взгляда от пылинок, пляшущих в столбе света, Серафина прошептала: «Теперь и я такая. Плавающие в воздухе пылинки».
Она медленно провела рукой сквозь столб света. Рука не отбрасывала тени, но Серафина готова была поклясться, что от ее движения пылинки разлетелись в стороны.
— Я здесь, — сказала она себе. — Совсем чуть-чуть, но я еще здесь.
«В виде пылинки или в виде дуновения ветра, но я существую. А значит, еще есть надежда».
Серафина оглядела пустую комнату Эсси. Прошлое осталось позади. Впереди ожидало неизвестное будущее. А что же было сейчас?
Она выглянула в окно, из которого открывался вид на горы. Над ними, задевая вершины, неслись темные тучи. Огромные серые полотна дождя поглощали солнечный свет. Французская Широкая река всего за несколько дней поднялась так высоко, что прорвала берега и залила лагуну. Та полностью ушла под воду и размылась.
