Пока остальные отмывались, искали еду на кухне и отдыхали, Серафина отправилась в мастерскую повидать папашу. Он готовил завтрак на металлической бочке, служившей им плитой.
— Ну и ураганище поднялся прошлой ночью, — проговорил папаша при виде Серафины. — Мы с другими ребятами почти всю ночь работали, пытаясь все починить. А ты где ночевала?
— Я тоже почти не спала, — ответила Серафина, усаживаясь за маленький обеденный столик.
— Все в порядке? — озабоченно спросил папаша. — Выглядишь ты неважнецки.
— Нормально, — ответила она.
— Да я уж вижу, как у тебя в голове шестеренки крутятся, — заметил он, ставя перед дочерью тарелку с едой.
— У меня только один вопрос, — ответила Серафина, вытаскивая из тарелки кусок ветчины и жуя. — И нужно, чтобы ты мне помог.
— Ты только наведи меня на след, и я тут же пущусь в погоню. — Своей любимой фразой насчет охоты на опоссумов он давал понять, что готов помочь, как только она объяснит, что к чему.
— Что ты делаешь, когда чинишь какую-нибудь машину или когда у тебя еще какие-то проблемы, а ты никак не можешь их решить, и тебе кажется, что решить их невозможно?
Папаша бросил на Серафину внимательный взгляд. Он сразу понял, что это очень важный для нее вопрос.
— Когда у меня возникает проблема, которая кажется неразрешимой, — проговорил он, — я делаю все, что в моих силах. Если же этого недостаточно, я делаю паузу и мысленно возвращаюсь назад. Я обдумываю все заново, рассматриваю с разных сторон и точек зрения — так, как я раньше на это никогда не смотрел, и может, никто не смотрел.
— И тогда у тебя все получается?
— Иногда. Просто надо помнить, что в любом деле главное — не отвертка и не гаечный ключ, а твое воображение. — Тут он заметил ее внимательное, но озадаченное лицо. — Ну давай попробуем на примере. Дай мне какой-нибудь «например».
— Па?
— Ну задай мне задачку, и посмотрим, как я буду выкручиваться.
— Ладно, — согласилась Серафина. — Например, ты хочешь забить гвоздь в доску. Ты приставил гвоздь, держишь его пальцами и стучишь молотком по шляпке. Гвоздь немножко вошел, а дальше никак. Ты бьешь, бьешь, а ничего не получается. Ты даже позвал троих друзей на помощь, но, что бы вы ни делали, как бы вы ни били, гвоздь дальше не идет. Что ты будешь делать?
— Для начала перестану бить, — ответил папаша.
Она улыбнулась, думая, что он так шутит, ведь перестать бить — значит сдаться, но вдруг поняла, что папаша совершенно серьезен.
— Перестану бить, — повторил он, — отойду на пару шагов и попытаюсь сообразить, что именно мне нужно, и придумаю, как обойтись без молотка. А может, и без гвоздя.
Серафина смотрела на папашу, обдумывая то, что он сказал. Она еще не совсем поняла, что он имел в виду, но, кажется, догадывалась.
Когда они позавтракали и вымыли тарелки, папаша сказал:
— Пойду чинить угольный желоб. В грозу через него вода заливается по-страшному. Не знаю, чем придется заняться потом, но я буду где-то поблизости. — Затем проницательно посмотрел на дочь. — А ты куда?
— Я к тебе забегу, — ответила Серафина.
Для папаши важнее всего было знать, что она постарается вести себя так, чтобы с ней ничего не случилось, и что он скоро увидит ее снова.
Им не хотелось расставаться. Они обнялись, постояли так несколько секунд, и только потом попрощались.
— Я рад, что ты дома, Сера, — сказал он тихо.
— Я тоже, па. Спасибо за помощь.
— Смотри не промокни, — крикнул он вслед.
Поднимаясь к Брэдену и остальным, Серафина размышляла над словами отца и прикидывала, что ждет их впереди.
Она знала, что следует ожидать Юрайю. Знала, что его необходимо как-то одолеть. Но как? В голове вертелся один и тот же вопрос: «Как убить врага, которого невозможно убить?»
Конечно, она должна быть смелой несмотря ни на что, но вставшая перед ней и ее друзьями проблема казалась неразрешимой. Все они были недостаточно сильны, чтобы сразиться с колдуном.
И тут в глубине ее сознания замерцало нечто. Что-то невнятное и не оформившееся пока в настоящую мысль, — так, призрак мысли. Слабо вырисовывалась темная тропа, полная опасностей; эта тропа могла привести к гибели Серафины, всех ее друзей и вообще Билтмора.
Отчасти это была совершенно бессмысленная мысль. Но в том-то и заключалась ее прелесть.
«Обойдемся без молотка», — подумала Серафина.
Глава 51
Серафина и Брэден вместе шли к теплице — зданию с высокими, закругленными вверху окнами и покатой стеклянной крышей, которая сверкала сейчас в лучах утреннего солнца. Многие стеклянные панели, из которых состояла крыша, разбились во время вчерашнего урагана, но кирпичные стены уцелели.
Друзья вошли в душное, влажное помещение. Солнечный свет пробивался сверху сквозь многочисленные пальмы, папоротники, бромелии, которые образовывали над головами Серафины и Брэдена лиственный навес, почти как в джунглях.
Они быстро прошли через пальмовую оранжерею в комнату орхидей, где среди сотен изысканных цветов их ожидали Ровена и Вайса. Все четверо знали, что надо срочно продумать следующий шаг в борьбе с Юрайей, но Ровена вновь повторила то, что было давно известно:
— Как убить врага, которого невозможно убить?
— Я думаю, выход в том, чтобы его не убивать, — неожиданно заявила Серафина.
Все уставились на нее в недоумении.
— Мы не сможем прятаться вечно, он все равно нас найдет, — тут же предупредил Вайса.
— По-моему, она имеет в виду что-то другое, — заметила Ровена, окинув Серафину изучающим взглядом.
— Мы не можем уничтожить Юрайю клыками и когтями, — проговорила Серафина. — Нам не победить его в открытом бою. И даже если победим, он все равно восстанет из мертвых.
— Но у нас нет другого пути, — возразил Вайса.
— Может быть, и есть, — медленно произнесла Серафина, взглянув на Брэдена. — В ту ночь на поляне Ангела, когда вы меня освободили, я дала тебе кое-что, чтобы ты сохранил…
— Серебряную пряжку, — сказал Брэден.
— Она по-прежнему у тебя? — спросила Серафина.
— Я попросил скрытожаберника спрятать ее в трясине, где никто не найдет.
— Боже, — покачала головой Ровена, — вот только там отец еще и не искал.
Серафина улыбнулась. Отлично придумано. Скрытожаберник был огромной, в два фута длиной, безобразной коричневой саламандрой. Местные называли его пыхтелкой, носатой выдрой или болотным дьяволом. Если кто-то и мог спрятать пряжку так, чтобы никто не нашел, так только скрытожаберник.
— Что ты задумала, Серафина? — спросил Вайса.
