Прятать плащ отправились лишь Серафина и Брэден. Было решено, что чем меньше народу будет знать о том, где он спрятан, тем лучше.
Они вдвоем прошли через темные сады и направились к пруду.
— Набрось меня на плечи, и получишь невообразимое могущество… ты научишься летать… ты заживешь так, как и не мечтала… — шептал плащ.
Шепот плаща так и притягивал Серафину, ей до боли хотелось послушаться его. Хотелось набросить черную ткань на плечи, носить ее, пользоваться ею. Засасывая души людей, плащ отдавал все их силы и способности тому, на чьих он был плечах. Но Серафина твердо помнила, что не должна подчиняться плащу.
— Сюда, — сказал Брэден, показывая на заграждение, через которое протекал ручей, прежде чем попасть в пруд.
Серафина и Брэден пробрались сквозь металлическую дверцу в кирпичный туннель.
— Вдвоем мы постигнем все на свете, Серафина…
— Не смей произносить мое имя! — зарычала девочка, изо всех сил стискивая плащ обеими руками и не желая слушать.
Брэден нес фонарь, лопату и другие инструменты. Сегодня в туннеле под прудом не капала вода, но стены были покрыты густым слоем мокрых и скользких водорослей.
— Подумай о том, кого ты поймала в ловушку, — хрипел плащ. — Теперь все в твоих руках…
Серафина шла первой, стискивая плащ. Они углублялись все дальше в туннель, пока не достигли самой низкой и темной его точки.
— Здесь, — проговорил Брэден.
— Скорее, — попросила Серафина.
— Просто надень меня, и все могущество Юрайи станет твоим, Серафина… — шепнул плащ.
Девочка изо всех сил старалась не думать о власти и знаниях, которые она могла бы получить, но ее руки, скручивающие извивающуюся тварь, отчаянно тряслись, — так сильно ей хотелось надеть плащ.
— Брэден, пожалуйста, скорее! — крикнула Серафина.
Мальчик лихорадочно поддевал кирпичи лопатой, потом опустился на колени и вытащил их руками. Внутри уже имелось небольшое углубление, в котором Брэден прятал плащ последние месяцы. Но Серафина, глянув, сказала:
— Копай глубже.
Брэден схватил лопату и углубил яму на два фута.
— Вдвоем мы узнаем тысячу заклинаний… — шипел плащ.
— Глубже, — сказала Серафина.
— Вместе мы никогда не умрем…
— Еще глубже! — потребовала Серафина.
Дубовое древко лопаты натерло руки до кровавых мозолей, но Брэден не спорил и не жаловался. Он видел, как трясет Серафину, видел ужас, отражающийся на ее лице, и продолжал копать.
— Как глубоко? — спросил он, не преставая рыть.
— На шесть футов, — ответила Серафина. — На шесть футов вниз.
Когда Брэден закончил копать, Серафина спрыгнула в яму и положила плащ на дно. Она как можно сильнее вдавила полы плаща в землю, а затем еще прижала их ладонями. Плащ сопротивлялся, шипел и стучал, как змея.
— Закапывай! — резко велела Серафина Брэдену. Ее голос неожиданно стал очень похож на голос плаща. — Зарой его, Брэден, зарой… — прошипела она.
С расширившимися от ужаса глазами Брэден принялся торопливо засыпать яму землей. Сначала горстями, потом лопатой. Земля постепенно заполняла могилу, а Серафина все стояла, прижимая плащ ко дну, и ей казалось, что она его топит. Ее тоже постепенно облепляла со всех сторон земля.
— Вылезай оттуда, Серафина! — позвал Брэден.
— Просто надень меня… — шипел плащ.
— Закапывай! — пронзительно закричала она, придавливая сопротивляющуюся ткань обеими руками. — Похорони его!
Она согласилась вылезти только тогда, когда земля обступила ее со всех сторон, а плащ остался на дне под плотным слоем почвы. Брэден вытянул подругу наверх. Они вдвоем закидали яму землей до самых краев, а после как следует утоптали эту землю.
Потом, встав на колени, они мастерком нанесли сверху на утоптанную почву толстый слой цемента.
— Больше, — просила Серафина, — чем толще слой, тем лучше.
Тщательно нанеся цемент, они вставили кирпичи на свои места. Сырой цемент проник в щели между кирпичами и быстро схватился. Кирпич за кирпичом, они заложили черный плащ. Кирпич за кирпичом, заставили утихнуть шипение. Кирпич за кирпичом, они похоронили своего врага.
Наконец друзья завершили свою работу. Цемент затвердел. И все равно Серафина опасливо и с подозрением косилась на кирпичный пол, словно ожидала в любой момент увидеть, как черные полы тянутся сквозь щели в цементе, словно пальцы привидений, или услышать злобное шипение, призывающее ее надеть плащ.
Они похоронили одновременно и Юрайю, и черный плащ. Раз и навсегда.
Черный плащ и его пленник навсегда останутся шипеть от злости под прудом, в безымянной могиле, под слоем цемента и кирпичей.
Глава 56
На следующий день Серафина шла по заросшему лесом склону, с которого было хорошо видно Билтмор. Внезапно она заметила среди деревьев какую-то фигуру. Девочка не сразу поняла, что к ней идет Ровена.
На ведьме был темный балахон с капюшоном, какие носили ее предки, а в руке она держала длинный посох, вырезанный из лаврового дерева. Шею девушки украшала витая гривна из бронзы и серебра, рыжие волосы были заплетены в толстую косу, переброшенную за спину, под капюшон.
Ровена остановилась на небольшом расстоянии от Серафины. Ее зеленые глаза поблескивали в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь листву.
— Вы его спрятали? — спросила ведьма.
— Да, — кивнула в ответ Серафина.
— Хорошо, — облегченно произнесла Ровена.
Несколько мгновений она молча смотрела себе под ноги, собираясь с мыслями, потом снова подняла глаза на Серафину:
— Значит, теперь наши дороги наконец разойдутся.
Серафина замялась, не зная, что сказать девушке, которая сначала была ее врагом, а потом стала другом.
— Значит, ты решила, что станешь делать… — сказала она.
Ровена кивнула:
— Последую совету Вайсы: буду жить хорошо.
— Но куда ты идешь?
— Когда-то давно эти темные леса и зубчатые горы были тайным царством великого колдуна, старика-лесовика. Насколько я понимаю, его место сейчас свободно. И есть девушка, готовая его занять. На свой лад, конечно.
Серафина понимающе кивнула. А Ровена посмотрела на Билтмор, маячивший вдали.
— Ты хранительница этого места, — сказала она. — Храни, как следует, и Билтмор, и всех его обитателей.
Серафина снова кивнула. Она поняла Ровену.
— Живи хорошо, колдунья.
— Живи хорошо, кошка, — ответила ей Ровена.
Глава 57
Этой же ночью Серафина выскользнула из дома, когда луна только поднималась на востоке. Ее лапы легко и неслышно пробежали по террасе, по ступенькам и, очутившись на лугу, устремились к лесной опушке.
