При мысли о балконе у меня вспотели пальцы. Не знаю, как это возможно, но, видимо, из солидарности с ладонями.
Спокойно, Танни, там нет балкона. Нет там балкона, я сказала!
— Ладэ, сюда, — мне указали на арку. — Смотришь на дверь, туда только что уволокли Ронхэн. Паршеррд, чуть в сторону.
Насколько проще было бы снимать по порядку. Так хоть немного удалось бы урвать эмоции, безжалостно откромсанные в сценарии.
— Напоминаю, основной конфликт в отборе. Пару минут, чтобы настроиться.
Основной конфликт в том, что Рихт смотрел сквозь меня. То есть я бы тоже с удовольствием сквозь него посмотрела, но подозреваю, что тогда у нас получатся не Даармархский с Ильеррской, а «сладкая парочка в ссоре из-за одного режиссера», как сказал Ленард.
Я попыталась отбросить реальность, но она приклеилась ко мне, как цветок пушманника. Это липучий сорняк, который цепляется за одежду (чешую, лапы) и, собственно, таким образом разносится по планете. Произрастает эта гадость даже в выжженных пустошах, отличается мерзким запахом и пыльцой, пятна от которой вывести невозможно.
— Проблемы? — Гроу шагнул к нам, сунув руки в карманы.
— С чего ты взял? — Голос Рихта звучал ну очень ехидно.
— С того, что ты рассматриваешь стену за спиной женщины, которую хочешь сделать своей.
— Стену? — хмыкнул Рихт.
— Судя по выражению твоей физиономии, Паршеррд, — да.
У Рихта на скулах заиграли желваки.
— Давай я буду делать свое дело, Гроу, а ты свое.
— Я в настоящий момент делаю свое. — Гроу ткнул в мою сторону. — Мне нужен Даармархский, а не Паршеррд.
— Будет. Тебе. Даармархский. — Ноздри Рихта дрогнули.
— Я надеюсь. — Гроу отступил в сторону. — Готовы?
Не знаю, как будет дальше, но кивнули мы с Рихтом синхронно.
— Приготовились!
Отбор. Отбор. Чешуев отбор.
Нет мыслям о Рихте. Нет мыслям о балконе.
— Полетели!
Вниз головой. Со скалы.
Я сглотнула, вспоминая сумасшедшую скорость на верхней аэромагистрали, танец на уступе и Лимайну. Теперь эти воспоминания отзывались желанием сжаться в комок или во что-нибудь вцепиться всеми конечностями.
Дерьмо, дерьмо, вот же дерьмо!
— «Танцующая для дракона», сцена тридцать пять, дубль первый.
— Ибри была в сговоре с Ронхэн. — Голос Рихта вызывал у меня странный сбой системы.
Потому что в реальности Ильеррской все было по-другому.
— Неужели? — Я попыталась вернуть себя в Огненные земли.
Тщетно.
— Стоп!
Ну, разумеется. Я бы сама себе стоп сказала.
Гроу окинул нас пристальным взглядом.
— Спрашиваю еще раз: в чем проблема?
Это вопрос относился уже ко мне.
— Ни в чем, — пожала плечами.
— А если подумать?
А если подумать, напротив меня стоит Рихт, с которым я сцепилась из-за того, что спала у тебя в номере. И еще меня самую малость тошнит от высоты. Последнее под испытующим взглядом Гроу почему-то показалось особенно острым.
— Мне сложно перестроиться между эмоциями Ильеррской и сценарием.
Поразительно, но меня даже не стали раскатывать по всем имеющимся поверхностям, только прищурились. Так многозначительно, что искра внутри полыхнула на полную.
— Архивы Ильеррской, Ладэ, нужны для более глубокого вхождения в образ, а не для создания себе проблем.
— Поняла.
— Отлично. Приготовились.
Огненные земли. Отбор. Ильеррская.
— Полетели!
— «Танцующая для дракона», сцена тридцать пять. Дубль второй.
— Ибри была в сговоре с Ронхэн.
— Неужели?
А еще в этой реальности Даармархский не спасал жизнь Сарра.
— Стоп!
Ы.
— Ладэ, на минуту. — Гроу кивнул.
Пришлось перешагивать через художественно разбросанные по полу подушки и идти за ним. Отошли мы достаточно далеко от съемочной группы, которая всем составом косилась на нас. Похоже, о моем выздоровлении в номере знал не только Рихт, с другой стороны… не настолько же я наивна, чтобы верить в избирательную силу распространения информации в коллективе.
— Спрашиваю еще раз. — Он внимательно посмотрел на меня. — В чем проблема, Ладэ?
Тебе списком выдать или по отдельности?
— Я уже объяснила.
— Ага, и я даже поверил. На пару секунд.
— Слушай, ты режиссер или психолог?
— Режиссер и психолог недалеко друг от друга ушли, если им нужно ввести актрису в образ.
— А, — фыркнула я. — Так бы сразу и сказал.
— Зажигалка, прекращай изображать иглорыцку. — Гроу шагнул ко мне вплотную, и я с трудом подавила желание сдать назад. — Можешь делать вид, что вчера ничего не было, сколько угодно, но я не собираюсь. И не собираюсь прятать глаза всякий раз, когда тебя хочу.
А?
— Так что говори, в чем засада, и будем двигаться дальше.
Для полного счастья мне сейчас не хватало услышать…
— Потому что мне нужна Ильеррская в твоем исполнении. Но гораздо больше мне нужна ты.
Аут.
Полный.
— В каком смысле нужна? — уточнила я.
— Если я сейчас начну объяснять, Зажигалка, нам будет не до съемок.
Да мне уже не до съемок.
— Предлагаю обсудить это сегодня за ужином.
— У нас сегодня ужин?
— Ага.
— Джерман, почему съемка стоит? — Голос над ухом, сухой, как хруст пластика под ботинком, раздался очень не вовремя. Обернулись мы с Гроу как-то очень синхронно, чтобы наткнуться на его дерьможуйство, читай Ронхарда Гайера. Облаченный в стального цвета костюм, в очках с квадратной оправой исполнительный продюсер умудрялся смотреть на нас сверху вниз, хотя ростом похвастаться не мог. — Если не ошибаюсь, вы и так выбились из графика в Ортахарне. Проблемы в Лархарре ты тоже не разрулил, хотя именно ты курировал этот вопрос. У тебя какие-то сложности?
— Не совсем понимаю, при чем тут ты, Рон. Со своими сложностями я вполне могу разобраться сам.
— Пока не заметно. — По мне скользнули взглядом а-ля терка из кухонного комбайна. — Сегодня до обеда предоставь мне обновленный график по съемкам и подвижки по делу в Лархарре.
— По Лархарре я отзвонился Гарренджеру. График с учетом последних правок тоже у него.
