Этот парень мог играть в кино.
Легко.
И я бы смотрела только потому, что он там играет.
Вальцгард что-то сказал женщине-репортеру, а потом отступил в сторону.
— Что такое, Эйна? — Несмотря на профессионализм, голос диктора едва уловимо дрогнул.
— Нас приглашают пройти ближе.
Невольно сдавила тонюсенький, как лист чипсов из водорослей, пульт.
Единственная возможность по-настоящему прикоснуться к миру иртханов для человека — в таких вот коротких репортажах. В том, что они позволяют увидеть и узнать, а позволяют они не так много. История Ильеррской — лучшее тому подтверждение, в таком коротком отрезке сценария я уже умудрилась найти кучу несоответствий. Что будет дальше, даже представить боюсь.
Перед глазами снова возникла рука Гроу на заднице… ну ладно, чуть повыше, Сибриллы, и мне захотелось запустить пультом в ни в чем не повинную плазму. В конце концов, какая мне разница, кого он там лапает? Гроу спас мне жизнь, я спасу его от таэрран, и все. На этом все.
Ах да.
Еще попутно снимусь в его фильме и все это время буду терпеть его физиономию поблизости.
Только какой чешуи было это все в холле у водопада?
А что, собственно, было?
Дракона твоего за ногу! Могу я хотя бы сейчас не думать об этом драконосамце?!
Тем временем репортер с оператором в сопровождении вальцгардов как раз дошли до точки. То есть до точки дошла я, а они до кордона парящих боевых флайсов и строгих шеренг вальцгардов.
— …Последний раз так близко подпускали прессу десять лет назад. Тогда мы стали свидетелями оборота, который считался невозможным. — Голос репортера чуть подрагивал. — Свидетелями чего мы станем сейчас, я даже предсказать не берусь…
В ту минуту, когда вальцгарды расступились, у меня перехватило дыхание.
Драконы действительно расположились на границе пустоши, на земле. Рэйнар и Леона выглядели крохотными фигурками, затесавшимися между гигантских чудищ.
Драконы огромные.
В самом деле огромные, у них только глазищи размером с половинку меня, но сейчас, когда сестра с мужем стояли рядом, это не имело значения. Сила иртхана такова, что способна развернуть зверя в сторону пустоши, заставить спать, есть, сидеть, лежать, взлететь в небеса… И сейчас я смотрела на то, как самые мощные существа на планете застыли перед супружеской парой.
Репортер молчала, в руках оператора едва уловимо подрагивала камера, и, если честно, я их понимала. Видеть такое со всем рядом (учитывая, что людей к драконам не подпускают в принципе) — это не для слабонервных.
В следующую минуту Рэйнар и Леона вместе шагнули к паре, расположившейся ближе всех. То, что это пара, я поняла сразу: одно из немногих, чему учат в школе: большая и страшная без гребешка — девочка, большой и страшный с гребнем — мальчик. То, что они сидят рядом, означает, что они пара. Пару драконы образуют раз и навсегда.
— С ума сойти, — выдохнула наконец репортер. — Кажется, сейчас мы увидим, как Председатель и первая леди отдают приказ.
Неосознанно закусила губу.
То есть одно дело знать, что такое возможно, и совсем другое — видеть. Воздух вокруг драконов колебался густым маревом, раскаленный от температуры их тел, и Рэйнар с Леоной стояли в этой дымке. Невольно сглотнула, когда их ладони почти синхронно протянулись к зверям. Рэйнара — к мощному крупному дракону, чья чешуя напоминала по цвету пурпур, а Леоны — к соседствующей с ним темно-красной самке.
Слов отсюда, разумеется, было не разобрать, но огромные морды склонились перед такими хрупкими на вид людьми… тьфу, иртханами, а потом в воздух взметнулись огромные мощные крылья. Звери одним рывком оттолкнулись от земли и вместе взмыли в воздух. От рычания, отразившегося во мне сквозь динамики визора, камера подпрыгнула так, что часть репортерши исчезла из кадра, но вряд ли она сейчас смогла бы что-то сказать.
Шум хлопанья крыльев слился с хрустом каменной крошки, драконы один за другим взлетали и разворачивались, направляясь за удаляющейся парой. Камера в руках оператора скакала то за ними, то переходила на Рэйнара с Леоной.
— Невероятно, — повторила наконец репортер, — это просто невероятно. Местр Халлоран…
Микрофон в ее руках чуть дернулся (видимо, руки дрожали).
— Вы можете объяснить жителям Аронгары, что мы только что видели?
— Пресс-конференция состоится сегодня вечером, — произнес Рэйнар. — Но я хочу, чтобы все аронгарцы знали: они в безопасности.
Репортер продолжала что-то возбужденно бормотать, камера провожала Рэйнара с Леоной к флайсу, а я смотрела на свою сестру и понимала, что наши миры действительно несоизмеримо далеки друг от друга. Мне никогда не понять и не почувствовать их невероятную силу, силу их пламени, способную развернуть сотню драконов, как нашкодивших малышей.
Тайны иртханов всегда будут только их тайнами, на пресс-конференции мы услышим то, что должны услышать. Об истинной причине будут знать только члены Совета и особо приближенные.
Так же, как и о том, что со мной сотворила Мелора.
Ой, все.
Не хочу.
Не хочу больше думать о Мелоре, о Совете, вообще думать не хочу.
Пока не высплюсь, мне это противопоказано.
— Теперь мне можно в душ? — поинтересовалась у застывших рядом со мной вальцгардов.
— Теперь да.
И на том спасибо. Спасибо, что в номере есть чудесный халат, в который я могу завернуться, потому что мои вещи до меня пока еще не доехали, а когда доедут — неизвестно. А я безумно люблю свою пижамку с виарчиками, между прочим.
Никогда с такой радостью не избавлялась от одежды, как от драконова костюма, из которого выпуталась в считаные минуты. Стоя под душем, запрокинула голову и смотрела на тянущиеся по матовому стеклу капли.
Наверное, к лучшему, что я увидела Гроу с Сибриллой, потому что в том состоянии точно могла бы наделать глупостей. Таких, после которых приходится годами собирать ледяные куски сердца, тающие в руках.
«Ты все слишком серьезно воспринимаешь, — как-то сказала Имери, моя лучшая подруга. — Парни — они как хороший алкоголь, их надо распробовать. Далеко не факт, что тебе понравится, скажем, этот сорт тоньяса».
Наверное, она была права, у меня всегда все слишком серьезно.
В частности, поэтому я однажды позволила Лодингеру насажать мне кучу комплексов, с которыми справилась относительно недавно.
Но Гроу не Лодингер.
Он — неразбавленное пламя, однажды прикоснувшись к которому, я рискую обратиться в пепел.
Или подсесть на него так, что мало не покажется.
Мне все равно никогда не стать пламенем, а участь Ибри меня как-то не сильно прельщает. Помимо сего прискорбного факта девиц Джермана Гроу можно солить, и соленья в Аронгаре не переведутся.
