Но вот поразительный факт. Еще при расформировании лаборатории выяснилась сильная недостача сильнодействующих ядовитых препаратов. Однако после того, как начались аресты чекистов-евреев, оказалось, что все эти яды хранятся у них на квартирах. Вот что показал надопросе 9 января 1952 г. курировавший лабораторию генерал Фома Фомич Железнов:
«Только после ареста Свердлова (речь идет об Андрее Свердлове — сыне Якова Свердлова. — Прим. авт.), Эйтингона и самого Майрановского многие яды были обнаружены и в значительной части компенсировали ту недостачу, которая числилась за Майрановским. Кроме того, у названных мною лиц были найдены совершенно новые вещества и яды, которые не были внесены в документы лаборатории».
Андрей Свердлов и Наум Эйтингон были арестованы практически в то же время, что и Григорий Майрановский. Наличие в этом списке Наума Эйтингона понятно. Он по должности имел отношение к лаборатории, кроме того, являлся известным специалистом по спецоперациям. Удивляет упоминание Андрея Свердлова, сына Якова Свердлова. Дело в том, что в тридцатые годы прошлого века, еще молодым человеком, Андрей Свердлов был арестован, причем среди прочего фигурировали обвинения в террористических замыслах. Однако в ход пошли широкие связи его матери, в результате его не только не осудили, но взяли на руководящую работу в НКВД. Ни по должности (он занимался в основном следственными делами по линии контрразведки), ни по каким другим признакам никакого отношения к ядам Свердлов-младший иметь не мог.
Летом 1951 года Григория Майрановского вызывали в следственную часть МГБ для допроса, а 13 декабря того же года арестовали. В качестве обвинений ему предъявили шпионаж в пользу Японии, хищение и незаконное хранение ядовитых веществ, злоупотребление служебным положением и незаконное умерщвление более 150 человек. Позднее хранение ядов превращается в подготовку к совершению террористических актов, а обвинение в шпионаже из дела исчезает.
Находясь в тюрьме, Григорий Майрановский отчаянно боролся за свою реабилитацию. Он написал несколько писем на имя министра государственной безопасности.
«Министру государственной безопасности СССР гражданину С.Д. Игнатьеву от арестованного Майрановского Г.М., бывшего сотрудника лаборатории отдела оперативной техники МГБ СССР.
В течение 1941–1943 гг. мною была разработана проблема по выявлению «откровенности» у подследственных лиц (заметим, о неудачно завершившихся изысканиях он предпочитает не упоминать. — Прим. авт.). Осуществление этой разработки было основано на теории физиологии И.П. Павлова о сущности процессов мышления, происходящих в центральной нервной системе (головного мозга), а именно — процессах возбуждения, торможения, которые в здоровом организме взаимно (диалектически) уравновешиваются.
Исходя из этого, мною был применен ряд препаратов, воздействующих то на тормозную деятельность, то на область возбуждения коры головного мозга, с подавлением и преобладанием то в одной, то в другой стороне процессов.
Эта работа бывшим тогда наркомом государственной безопасности В.Н. Меркуловым была поручена для проверки бывшему начальнику 2-го Главного управления МГБ СССР П.В. Федотову. Предложенная методика была проведена с моим участием на ряде подследственных лиц.
Метод оказался удовлетворительным и дал положительные результаты. Однако он имеет и некоторые недостатки, и требовал дальнейшей доработки.
Вся работа активировалась и получила от бывшего наркома В.Н. Меркулова положительную оценку.
В последующем мои теоретические разработки в этом направлении были представлены через начальника отдела оперативной техники Железова бывшему министру Абакумову с подробнейшим планом дальнейшей разработки проблемы.
Однако ответа на мое предложение не последовало.
Вторично (в конце 1951 — начале 1952 года) мною были еще раз представлены соображения бывшему министру Абакумову об использовании моего метода у арестованных уголовных подследственных. Но и здесь я не получил ответа.
Если вы сочтете мое предложение интересным для министерства, то ввиду особой секретности разработки прошу выделить доверенное лицо, которому я бы мог полностью и подробно рассказать о проделанной работе, о сущности метода, который я употреблял, и мои новые планы в этой области.
Если мне будет оказано доверие и самому принять участие в этой разработке, я сочту это большим счастьем для себя.
Все материалы и акты по данной разработке находятся в отделе оперативной техники МГБ СССР.
Г. Майрановский
19 декабря 1952 г.».
Однако обращения не помогли, и вскоре решением Особого совещания при МГБ Майрановский Григорий Моисеевич был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 193—17, пункт «а», и 179 Уголовного кодекса РСФСР и приговорен к 10 годам тюремного заключения. Но и после объявления приговора он не успокоился, продолжая из одиночки Владимирской тюрьмы № 2, где находился с 5 марта 1953 года, писать письма во все мыслимые инстанции.
«Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович!
Вся моя сознательная жизнь была посвящена только одной цели: построение социализма-коммунизма. В юношеские годы (17–18 лет) я, случайно обманувшись, непростительно вошел в организацию «Бунда», где числился формально и не вел там никакой работы. Я никогда этого не скрывал. Разобравшись в ее буржуазно-националистической программе, я сбросил это «грязное белье» и, вступив в В КП (б), с 1920 года вел активную партработу, проводил неуклонно генеральную ленинско-сталинскую линию партии большевиков, активно боролся против вылазок всяческих врагов (троцкистов, бухаринцев и проч.). В августе 1937 года был мобилизован ЦК ВКП(б) из Всесоюзного института экспериментальной медицины, где был заведующим токсикологической лабораторией, в органы социалистической разведки, где работал абсолютно честно и безгранично преданно. Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов советской власти, в том числе и националистов всяческого рода (и еврейских) — об этом известно генерал-лейтенанту П.А. Судоплатову.
В органах госбезопасности я организовал специальную службу на научных основах, согласно вашим указаниям, что не сможет отрицать ни один из моих клеветников. С приходом Абакумова, благодаря подтасованным «фактам» заинтересованной лично семейственно-организованной группки его сподвижников, моя основная научная работа была прервана. Мною же разрабатывались методики специальной техники на совершенно новых основах, преподанных мне лично Вами.
Приступив к организации специальной лаборатории для органов разведки на научных основах, мною было выдвинуто положение, что кроме лаборатории, оснащенной по последнему слову науки и техники на материале подопытных животных, необходимо поставить проверочно-исследовательскую работу на людях, с целью проверки как имеющихся литературных данных, так и получаемых у нас в лаборатории, действия различных ядовитых и снотворно наркотических веществ. Это положение было поддержано руководством министерства и лично Вами.
