— Я не помню, давал ли я такое указание Балишанскому, но думаю, что необходимости в этом не было, так как Балишанский, принимая спецработу от Подобедова, был им проинструктирован о порядке ее исполнения…»
По поводу лаборатории Григория Майрановского дал показания и правая рука Лаврентия Берии, его заместитель Богдан Захарович Кобулов. Он, в частности, заявил:
«Лаборатория полковника Филимонова была создана на базе бывшей личной химической лаборатории Менжинского. С работой этой лаборатории я лично столкнулся во время войны. Она занималась изготовлением для НКВД и Наркомата обороны средств и диверсионной техники для боевых групп, действовавших в тылу противника. Кроме того, в лаборатории имелось отделение, которое изучало возможности изготовления ядов.
— Кто персонально возглавлял это отделение?
— Это отделение возглавлял Майрановский.
— Как оформлялись опыты с точки зрения учета: кого доставляли, каков был результат и так далее?
— На этот вопрос я ответить не могу. Ответ на него может дать сам Майрановский. Видимо, велись дневники записей опытов.
— Не считаете ли вы, что подобные опыты являются преступлением против человечности?
— Я этого не считаю, так как конечной целью опытов была борьба с врагами Советского государства. НКВД — это такой орган, который мог применять подобные опыты над осужденными врагами советской власти и в интересах Советского государства. Как работник НКВД, я выполнял эти задания, но как человек, считал подобного рода опыты нежелательными.
— На ком испытывалось действие ядов, изготовленных в отделении Майрановского?
— К работе этого отделения я отношения не имел, но слышал, что Филимонов ставил вопрос перед Берией или Меркуловым (точно не знаю) о разрешении ему испытания некоторых ядовитых препаратов на арестованных, приговоренных к расстрелу. Получил ли он такое разрешение, я не знаю.
— А за что был осужден Майрановский?
— Не знаю. Дело я это не читал.
— Скажите, для какой цели в 1953 году Майрановский из Владимирской тюрьмы, где отбывал наказание, был этапирован в Москву?
— Я такого случая не помню. Лично с ним я не разговаривал…»
«Всплыла» лаборатория Майрановского и во время процесса над «бериевцами» — на закрытом судебном заседании Специального судебного присутствия Верховного суда СССР 18–23 декабря 1953 года. В частности, член суда Михайлов спросил Берию:
«Подсудимый Берия, в процессе предварительного следствия вы показывали: «Я признаю, что то, о чем свидетельствует Майрановский, является страшным, кровавым преступлением. Я давал Майра-новскому задание о производстве опытов над осужденными к высшей мере наказания». Эти показания вы подтверждаете?
Берия. Да, подтверждаю.
Член суда Михайлов. И далее, на вопрос, был ли Меркулов полностью в курсе деятельности секретной лаборатории, вы ответили: «Безусловно, был полностью в курсе этого, так как он больше занимался этим». Подтверждаете это показание?
Берия. Да, подтверждаю.
Председатель. Подсудимый Меркулов, вы согласны с показаниями Берии?
Меркулов. Я не знаю, что Берия подразумевает под словами «полностью в курсе». Я только 8 раз давал разрешения о выдаче Майрановскому осужденных…»
После расстрела в декабре 1953 года Лаврентия Берии вновь стали вызывать на допросы Григория Майрановского и находившихся в заключении или на свободе людей, имевших отношение к его лаборатории. Среди них были Александр Григорович, Евгений Лапшин, Сергей Муромцев, Наум Эйтингон, Михаил Филимонов, Владимир Подобедов, Аркадий Осинкин, Петр Яковлев и Василий Наумов. Вот некоторые выдержки из их показаний.
Александр Григорович: «Майрановский провел исследования ядов примерно над 100–150 заключенными. Я или Щеголев только отвешивали яд, а Майрановский замешивал его в пищу и через работника спецгруппы давал заключенному. В случаях, когда яд не оказывал смертельного воздействия, Майрановский сам шприцем вводил смертельную дозу. Кроме того, исследование ядов производилось путем инъекций при помощи шприца, кололок или путем выстрелов отравленными пулями в жизненно неопасные участки тела..»..
Евгений Лапшин: «Я был в спецлаборатории, в помещении Блохина, где приводились в исполнение приговоры осужденных к ВМН, когда испытывалась трость-кололка. Пошел я туда по заданию Меркулова…»
Сергей Муромцев: «В спецлаборатории была обстановка непрерывного пьянства Майрановского, Григоровича, Филимонова вместе с работниками спецгруппы. Майрановский поражал своим зверским, садистским отношением к заключенным. Некоторые препараты вызывали у них тяжелые мучения. Я вынужден был обратиться к Блохину и со слезами уговаривал его помочь мне освободиться от этой работы…»
Наум Эйтингон: «Я присутствовал при производстве опытов в лаборатории Майрановского. Подопытными были четыре человека немцев, осужденные к ВМН как активные гестаповцы, участвовавшие в уничтожении советских людей. Было применено впрыскивание в кровь яда курарина. Яд действовал почти моментально, смерть наступала минуты через две…»
Михаил Филимонов: «Судоплатов и Эйтингон требовали от нас спецтехники, только проверенной на людях… Были случаи, когда при мне проводились испытания ядов, но я старался избегать присутствовать при этом, так как не мог смотреть на действие ядов на психику и организм человека. Некоторые яды вызывали очень тяжелые мучения у людей. Чтобы заглушить крики, приобрели даже радиоприемник, который и включали при этом»
[894].
Владимирский централ
По иронии судьбы, во Владимирской тюрьме содержался и нацистский «коллега» Григория Майрановского, один из самых страшных врачей-экспериментаторов Освенцима, немец Карл Клауберг: Сначала нацист был удачливей «чекиста»: вместе с другими военнопленными был освобожден в 1955 году, вернулся в Германию, где открыл собственную врачебную практику. Он не только не скрывал своего участия в «медицинских» экспериментах по стерилизации женщин в Освенциме, но даже широко рекламировал их. Позже он был арестован опять и в 1957 году умер в Киевской тюрьме, ожидая нового процесса.
Ленинградский математик-диссидент Револьт Пименов, осужденный по пресловутой «политической» 70-й статье УК РСФСР к тюремному заключению, тоже отбывал наказание во Владимирской тюрьме. Он вспоминал, что во время прогулок в тюремном дворе Григорий Майрановский обязательно надавал генеральскую папаху, хотя до осуждения имел звание только полковника. Он также остался в памяти этого осужденного «своим окриком 12 апреля 1961, когда все
ликовали запуску Гагарина в космос: «А Вы почему не улыбаетесь? Вам не нравятся достижения Советской власти?!»
А вот бывший врач тюрьмы в 1990 году вспоминала о поразившем ее случае, когда она попыталась сделать инъекцию одному из заболевших заключенных. Увидев женщину в белом халате со шприцем в руках, Григорий Майрановский закричал: «Не подходите ко мне! Вы хотите меня убить! Я знаю, как это делается!»
[895]
