Следствие закончено, забудьте
В общем, дело Григория Майрановского так и не было пересмотрено, и свой срок он отбыл, что называется, «от звонка до звонка», в июле 1956 года вновь вернувшись в камеру Владимирской тюрьмы. В декабре 1953 года Президиум ВАК лишил его докторской степени и профессорского звания, а КГБ — звания полковника и знака «Заслуженный работник НКВД», полученного в апреле 1940 года (интересно, лишили ли его часов, которые он получил за хорошую работу в апреле 1938 года). В июне 1956 года специальным решением Президиума Верховного Совета СССР действие указа об амнистии на него не распространялось.
После освобождения в декабре 1961 года Григорий Майрановский вернулся в Москву и написал прошение о реабилитации, но в марте 1962 года постановлением Совета Министров СССР ему было запрещено жить в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик. В июне того же года указом Президиума Верховного Совета СССР он был лишен всех наград.
Остаток жизни Григорий Майрановский провел в должности заведующего биохимической лабораторией НИИ токсикологии, переехавшего в Махачкалу во время Великой Отечественной войны. Умер он в декабре 1964 года.
В 1989 году его сыновьям, ходатайствовавшим о посмертной реабилитации отца, старшим помощником генпрокурора СССР Виктором Илюхиным было в этом отказано в связи с доказанностью вины в совершении преступлений и отсутствием оснований для пересмотра дела
[896].
Жертвы «отравителей» с Лубянки в СССР
В начале 90-х годов прошлого века правозащитники и «историки» поспешили обвинить чекистов в многочисленных убийствах невинных советских граждан, которые «палачи с Лубянки» совершили в первые годы после окончания «холодной войны». Надо же было чем, то доказывать миф о «кровавой гэбне». Если для довоенного периода истории органов госбезопасности вполне годился миф о десятках миллионов расстрелянных в 1937 году, период войны — голословное заявление о том, что чекисты отсиживались в глубоком советском тылу, то для первого десятилетия «холодной войны» — миф об «отравителях» с Лубянки во главе с Павлом Судоплатовым.
Вот только документально они смогли доказать всего лишь четыре случая внесудебной расправы, где в той или иной степени (начиная от участия в операции и заканчивая оформлением свидетельства о смерти) были задействованы сотрудники Отдела «ДР» МГБ СССР. А вот сам лично Павел Судоплатов в этих операциях не участвовал. Зато подробно рассказал в одном из писем, адресованном в ЦК КПСС.
«…Внутри же страны, в период второй половины 1946 г. и в 1947 году, было проведено 4 операции:
1) по указанию членов Политбюро ЦК В КП (б) и 1-го секретаря ЦК КП (б) Хрущева, по плану, разработанному МГБ УССР и одобренному Хрущевым, в гор. Мукачеве был уничтожен Ромжа — глава грекокатолической церкви, активно сопротивлявшийся присоединению гре-ко-католиков к православию;
2) по указанию Сталина в Ульяновске был уничтожен польск. гр-н Самет, который, работая в СССР инженером, добыл сов. секретные сведения о советских подводных лодках, собираясь выехать из Сов. Союза и продать эти сведения американцам;
3) в Саратове был уничтожен известный враг партии Шумский,
именем которого — шумскизм — называлось одно из течений среди украинских националистов. Абакумов, отдавая приказ об этой операции, ссылался на указания Сталина и Кагановича;,
4) в Москве, по указанию Сталина и Молотова, был уничтожен американский гр-н Оггинс, который, отбывая наказание в лагере, во время войны, связался с посольством США в СССР, и американцы неоднократно посылали ноты с просьбой о его освобождении и выдаче разрешения на выезд в США.
В соответствии с Положением о работе Спец, службы, утвержденной правительством, приказы о проведении перечисленных операций отдавал бывший тогда министр гос. безоп. Абакумов.
Мне и Эйтингону хорошо известно, что Абакумов по всем этим операциям докладывал в ЦК ВКП(б)»
[897].
Авторы обращают внимание читателей, что во всех четырех случаях приказ об их ликвидации исходил от руководителей СССР. Поэтому Павел Судоплатов лишь выполнял приказ. Да и четко отслеживались причины, из-за которых этих людей невозможно было уничтожить в обычном судебном порядке.
Кто были эти жертвы и почему их потребовалось убивать столь необычным способом?
Архиепископ Юрий Теодор Ромжа, ставший в 1944 году епископом Мукачинской епархии, был убит по указанию члена Политбюро ЦК В КП (б) и первого секретаря ЦК КП(б) Украины Никиты Сергеевича Хрущева. Вместе с министром госбезопасности УССР Сергеем Савченко будущий разоблачитель «культа личности» направил письмо Иосифу Сталину и министру госбезопасности СССР Виктору Абакумову, где они обвиняли епископа в связях с ОУН и Ватиканом. Понятно, что арестовывать церковного деятеля такого уровня было нежелательно. Поэтому 27 октября 1947 года сорокашестилетний епископ был, по рассказу Павла Судоплатова, ликвидирован следующим образом: сначала украинскими чекистами была организована автокатастрофа, но организована плохо, так что епископ остался жив. Тогда партийный руководитель республики вновь обратился к Хозяину — по-видимому, за санкцией, после чего в Ужгород выехали чекисты Сергей Савченко и Григорий Майрановский, которые организовали завершающий этап операции. Медсестра мукачевской больницы — агент МГБ — 1 ноября сделала Ромже смертельный укол, использовав полученную от присланного из Москвы специалиста ампулу яда кураре
[898].
Аналогичным способом был убит Александр Яковлевич Шумский. Родился он в 1890 году в Киевской губернии, в бедной крестьянской семье. В 1908 году вступил в Украинскую социал-демократическую партию. С осени 1917 по осень 1919 года — член украинской партии эсеров. С осени 1919 года по 1920 год один из лидеров украинской компартии. После ее роспуска вступил в КП (б) Украины и был избран членом ЦК. В 1920 году занимал пост наркома внутренних дел УССР, в 1921–1923 годах — представителем Советской Украины в Польше. В 1923–1924 годах — главный редактор журнала «Красный путь» — орган отдела агитации и пропаганды КП (б) Украины. С 1924 по 1927 год — нарком просвещения УССР. Активно проводил политику украинизации.
После конфликта с 1-м секретарем украинской компартии Лазарем Кагановичем был в 1927 году переведен в Москву председателем союза работников просвещения. В 1933 году сослан на 10 лет в Соловки, а в 1935 году переведен в ссылку в Сибирь. Будучи в ссылке в Красноярске и в Саратове, он продолжал писать письма Иосифу Сталину, протестуя против новой «русской великодержавной» национальной политики и угрожая самоубийством в случае отказа в возвращении на Украину. Впрочем, кроме писем руководителю СССР, есть данные о том, что он был связан с украинской эмиграцией.
