– В кабинете, где же еще. На консоли рядом с письменным столом. А что?
– Ничего. Я просто спросил.
– Вы не просто так спросили. – Кленова отняла руки от лица и посмотрела на него, потом на Катю: – Что же это такое? Почему? За что?!
– Это вы нам скажите.
– Я? Откуда мне знать?
– Я слышал все эти дрязги про ее юбилей, про торжества в Большом театре, – заметил Гущин. – По телевизору один хайп.
– Сейчас по любому поводу хайп.
– Но там совершенно полярные мнения. И много негатива и ненависти.
– А сейчас всех травят, чего вы хотите?
– Но Первомайской было почти сто лет!
– А сейчас на почтенный возраст никто не обращает внимания, – Кленова махнула рукой. – Вон Ахеджакова, наша соседка по Внуково, ей восемьдесят, а как травят? Без пощады. Что бы она ни сказала.
– Но юбилей Первомайской собирались отмечать на государственном уровне.
– Звонили из минкульта какие-то болваны. Озаботились, спохватились, – Кленова скривила губы. – Не знают уже за что зацепиться. Чего бы еще отпраздновать. Думаете, Клавдия не знала им цену? Отлично знала. И презирала их и весь этот их новый мейнстрим. Она была умной. Возраст на ее ум и способность критически оценивать реальность не повлиял. Она речь писала для этого своего юбилея в Большом. Думаете, там лишь благодарность о том, что про нее вспомнили?
– А что там было еще, в этой речи?
– Она ее постоянно правила.
– С дочерью и внучкой у нее какие были отношения?
– Они о ней заботились. Наверное, любили. И, наверное, ждали ее смерти, – лицо Кленовой внезапно побледнело. Она сунула руку под куртку, начала массировать себя в области сердца. – Ох, что же это я… Они же тоже обе… Ох, да что же это? За что это нам? За что это мне на старости лет? Бедные они мои, бедные… Клава… Девочки… Вся жизнь… О, мой бог, за что караешь меня? Вся жизнь… И вот так разом… Никого… Никого теперь. Ни одной родной души!
Она зарыдала так страшно, что у Кати все сжалось внутри. Так рыдают, так воют в голос не литературные секретари маститых пишущих дам, а старухи в глухих деревнях на похоронах. Древний утробный вой-плач.
Гущин махнул одному из оперативников – тот бросился к машинам криминалистов, те возили с собой бутылки воды. Истерически плачущую Эсфирь Кленову начали отпаивать, притащили таблетки нитроглицерина. Катя поняла, что допрос важного свидетеля придется прервать на неопределенное время.
Глава 5
Разбитое сердце. Угроза
Полковник Гущин вернулся в дом, где продолжался осмотр. Катя решила безотлагательно заняться написанием пресс-релиза для журналистов – комментарий ГУВД был необходим. Она предпочла бы остаться на улице, в беседке, но, заглянув в смартфон, увидела, что связь отсутствует. Видно, высокий и массивный дом создавал помехи. А в самом доме связь восстановилась.
– Иди наверх, наши спальни осматривают. Там тихо, там напишешь, – сказал Гущин, направляясь на кухню, где судмедэксперт осматривал тело Анаис.
Криминалист тут же сунул Кате резиновые перчатки, и она натянула их – нельзя ничего касаться в этом проклятом доме.
Она поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж. Здесь располагались спальни. Наверху работали всего двое сотрудников полиции. Они как раз осматривали бывшую спальню Клавдии Первомайской. Отсюда и правда переселились давно – в комнате пахло пылью, матрас кровати, лишенный постельного белья, пестрел желтыми пятнами. На стенах висело множество фотографий.
Следующая комната – прибранная, чистая. Явно гостевая. Возможно, здесь ночевала Эсфирь Кленова, когда оставалась в доме. Потом шла кладовка-гардеробная, набитая разным старым барахлом. Рядом – спальня в бежево-серых тонах, современная, вся такая вычурная, заставленная антиквариатом: вазочки, вазоны, фарфоровые статуэтки, масляные пейзажи на стенах – цветы, букеты. Здесь пахло все тем же Ex nihilo. Катя поняла, что это спальня Виктории. Она решила было устроиться там, но кроме двуспальной кровати и зеркального гардероба-купе в спальне имелись лишь мягкие пуфы да комод, заставленный косметикой.
На кровать убитой садиться не хотелось. И Катя зашла в комнату напротив.
Девичья спальня. Этакая современная светелка. Вся в пепельно-розовых тонах. Розовые шторы, такое же покрывало, даже стены недавно покрашены в тон. Это явно комната внучки Анаис. Миллениалы помешаны на розовом цвете.
Но здесь имелся письменный стол с ноутбуком, заваленный книжками в ярких обложках, папками, журналами, большей частью посвященными диетам и здоровому питанию. Катя присела на вращающееся кресло у письменного стола. Ноутбук оперативники изымут и станут изучать. В этой комнате порядок, в отличие от разгрома внизу. Наверх убийца не поднимался.
Она достала из сумки смартфон и планшет. Новость об убийстве Клавдии Первомайской и ее семьи в «Светлом пути» уже занимала первую строку в новостной ленте Яндекса. Катя открыла ссылки: РБК, «Коммерсантъ», Газета, Лента, «Эхо Москвы» – везде новость уже была топовой. Но информация пока еще была скупой, всюду сообщалось только о самом факте убийства семьи. И шла ссылка, что «материал дополняется».
Катя начала писать пресс-релиз на планшете.
Что-то пискнуло в куче книжек на столе.
Она прервалась, оглядела спальню Анаис. Розовые крашеные стены. Ни постеров, ни фотографий в рамках. Даже зеркала нет. И комода с косметикой. Зато на подоконнике черный шлем для верховой езды. Она ездила верхом? Такая толстушка? Боливар не вынесет двоих, а Анаис весила как две ее ровесницы.
Снова что-то пискнуло, звякнул колокольчик. Катя протянула руку в резиновой перчатке и аккуратно сдвинула кипу папок. Так и есть. Смартфон. Розовый айфон Анаис.
Катя взяла его и включила. Она вдруг ощутила сильное головокружение. Было ли это предчувствием грядущих страшных и трагических событий? Хотя куда уж больше трагедий и страха, когда внизу в комнатах три мертвых тела, три разновозрастные Грации, уже начинающие гнить и разлагаться в прах?
Никакого пароля. Вход свободный. На дисплее – обычная картинка айфона. В электронной почте пятнадцать сообщений. Катя тут же открыла почту.
Ее почту – Анаис.
Спам, спам… Ничего личного. Послания интернет-магазинов, мейлы о распродажах продуктов здорового питания, реклама средств для похудения. Мейл-бонус от какого-то фитнес-клуба «Аркадия». Катя открыла «Фейсбук». Профайл Анаис открывался со смартфона тоже свободно. Страничка смотрелась бедно – друзей маловато, всего сорок человек. Фотографий – пять. На всех Анаис. Видно, что отобраны самые-самые, наиболее удачные. Она выглядела мило – рыженькая пышечка. Но не позволяла себе снимков фигуры – только лицо. Между первым и последним снимком Катя заметила разницу – Анаис явно похудела. Раньше она выглядела совсем толстой девушкой с двойным подбородком, а на последнем снимке он пропал, лицо было круглым, розовым и счастливым.
