Я прикрыла глаза, чувствуя, что вот-вот расплачусь.
— Что ж, это многое проясняет, — заключила я, задумчиво поглаживая его кисти между пальцами. — Скажи, трудно это было — стрелять в людей?
— Ты хочешь спросить, доводилось ли мне действительно кого-то убивать?
— В общем, да. Но ты не обязан отвечать.
— Обязан.
— Тебя это беспокоит?
Некоторое время Джулиан молчал, собираясь с мыслями.
— Не совсем, — наконец ответил он. — Как бы это сказать… Возможно, доводилось, но как-то абстрактно или, скорее, неумышленно. Но уж точно не по осознанному внутреннему побуждению. В конце концов, они ведь пытались нас убить… А для тебя это важно?
— Нет. Если бы я увидела, что кто-то хочет тебя убить, мне бы сразу захотелось поднять ружье и самой его пристрелить.
— Это моя роль, дорогая. И как раз тебя я и должен защищать.
— Нынче век двустороннего движения, — тихо улыбнулась я. — Хотя, пожалуй, у тебя это получится гораздо лучше. И ты не так давно это наглядно доказал. В парке, я имею в виду, — добавила я и смешливо фыркнула, припомнив те события. — Бедный мужик! Он ведь даже не представлял, кто его противник. — Я хихикнула, неверяще тряхнув головой. — Пехотный капитан Первой мировой войны! Боже правый! Кого ж только не встретишь в этом сумасшедшем городе!
Его губы коснулись моего уха еле ощутимым поцелуем.
— Я же тебе говорил, у меня непростое прошлое.
— И все же, как ни странно, путешествие во времени мне в голову не приходило, — с легкостью отшутилась я, однако эти слова словно повисли между нами томительной неопределенностью.
— То есть ты готова это принять? — тихо спросил после некоторой паузы.
— Принять? Джулиан, я… Мне просто ничего иного не остается. Ведь ты же здесь, рядом со мной. Ты никакая не галлюцинация. И ты не можешь лгать — это слишком уж невероятно и сложно, да и нет в этом ни малейшей необходимости. Или, может, мне все снится? Хотя это совсем не похоже на сон. — Я немного помолчала. — И знаешь что? Теперь странным образом все сходится. Ты же совершенно четко был не такой, как все, и я никак не могла тебя постичь. Это, знаешь, как будто смотришь кино в 3D, еще не надев стереоочки: перед глазами все размыто и неразборчиво. А теперь я как будто в очках — и ты сразу стал для меня куда более зримым, куда более реальным, понятным и живым, нежели прежде. Все как будто разом обрело смысл.
— И тебя это не пугает?
— Не пугает?! — выдохнула я с изумленным смешком. — Джулиан, я просто в ужасе! Стоит мне закрыть глаза и подумать: «Он родился сто лет назад и попал сюда сквозь некий временной туннель или нечто подобное», — это кажется совершенно неправдоподобным, немыслимым. Такого не может быть! Причем не столько сам факт, что ты очутился здесь, а то, кто ты такой. Ты же историческая личность! И я не представляю, как мне с этим быть. Если ты сейчас меня отпустишь, у меня случится нервная трясучка.
В ответ он привлек меня к себе крепче, склонил голову, прижавшись ко мне щекой.
— Кейт, любимая, это всего лишь я, и не надо…
— А потом я открываю глаза, — прервала я его, — и ты снова становишься совершенно реальным, и я знаю тебя, как никого иного. Ты для меня самый близкий и знакомый человек на свете. — Я обернулась к нему лицом, и наши щеки почти соприкоснулись. — И я вспоминаю, как ты держал меня в объятиях прошлой ночью и что я тогда чувствовала. И что чувствую теперь.
— Что же?
— Твою нежную заботу, свою безопасность. Когда страх уходит прочь, и все это кажется… почти в порядке вещей. — Я покачала головой, словно не совсем еще веря в собственное убеждение. Взгляд остановился на оставшемся на дне моего бокала вине, темно-рубиновом, неподвижном, и я потянулась пальцами прихватить бокал за ножку. — Итак, ладно, я это принимаю. Ты — Джулиан Эшфорд. Что на самом деле — если рассуждать об этом объективно — просто классно.
— Круто? — рассмеялся он, потряхивая мне при этом спину. — Это лучшее, что ты можешь в связи с этим высказать? Круто?
— Прошу прощения, — тоже засмеялась я. — И впрямь жалкое определение. А если так? Ты — Джулиан Эшфорд, и это замечательно, восхитительно, чудесно. Ничего поразительнее со мною в жизни не происходило, и я невероятно этим польщена. Ты — Джулиан Эшфорд, и ты жив, слава богу. И хвала небесам, ты сидишь сейчас рядом со мной, и… — Я запнулась, как будто потеряв голос.
— И?
— И ты — мой… — Последнее слово непроизвольно дернулось тоном вверх, прозвучав вопросом.
— Кейт, — заговорил он, прильнув ко мне теснее и снова прижавшись ко мне лицом. — Я твой, только твой, поверь же наконец.
Чувственное тепло его щеки передалось и мне, связав нас воедино, и внезапно я и впрямь в это поверила. Я разом все постигла. То, что прежде казалось загадочной головоломкой, вдруг прояснилось, обретя свою глубинную, абсолютную определенность: что я существую для того, чтобы дать бесприютной душе Джулиана Эшфорда надежное пристанище в современном мире, что некой таинственной сверхъестественной силой его счастье вверено в мои руки. Что он и правда мой, а я — его.
Я подняла руку к другой его щеке, удерживая его лицо.
— Так и что ты обо всем этом думаешь? — полюбопытствовала я.
— О чем?
— О современной жизни. Ну, как говорится, секс, наркотики, рок-н-ролл? Развитие техники? Женщины, живущие ради карьеры?
— Так ведь не ты же все это изобрела, дорогая. К тому же, когда я был еще мальчиком, чуть ли не каждую неделю провозглашалось какое-нибудь открытие или техническое изобретение. То была пора всевозможных переворотов — и в технике, и в жизни общества. Самое захватывающее время, чтобы жить! Я читал разные журналы, книги. Герберта Уэллса и тому подобное. А музыка! — Он весело усмехнулся. — Мои родители от всего этого пребывали в жутком шоке. Регтайм, масса новых танцев.
— Ты что! Не может быть! — глянула я на него с азартом, крутанув головой. — Только не говори, что ты танцевал тёрки-трот.
[45]
Джулиан возвел глаза к потолку.
— Признавайся! Точно танцевал. Вот умора! — Я откинулась на диван, всем телом содрогаясь от хохота. — Тёрки-трот! С ума сойти! Ты мне покажешь?
— Категорически нет. — Уголки рта у него смешливо вздернулись.
Отсмеявшись наконец, я снова с лукавой улыбкой глянула на Джулиана:
— Но ведь ты не был блудником и безобразником, правда? С нынешними раздолбаями небось и не сравнить!
— Пожалуй, что нет.
— Подозреваю, особенно изменились девушки. Барышни твоего круга… — Протянув руку к столику, я подхватила бокал и поднесла к губам. — Стыдливых робких дев нынче днем с огнем не сыщешь!
