«Чудеса в подъезде, двери словно сами по себе открываются, только вот результата никакого» — эта мысль проскользнула незаметно и легко, потому что хозяйка квартиры тут же удивила.
— Про бывших жильцов Щукиных спрашивали? Так откуда же им знать, я тут одна древняя осталась.
— Так вы все слышали?
— А че ж не слышать?! Слышимость хорошая, слова в коридор так и отлетают, а у меня дверь не прикрыта, вот и знаю.
— Вот и здорово, баба Таня, значит, ничего и повторять не придется.
— Для кого бабя Таня, а для кого и Татьяна Ивановна.
— Извините, конечно, Татьяна Ивановна! Я материал для газеты собираю об истории города. Говорят, тут парикмахер известный жила, Прасковья Щукина.
— Жила да сплыла, в доме престарелых она. Сынок ее определил. Некому за ней ухаживать. Сын-то в Америке живет. Совсем у нее ноги перестали ходить, коленки пухли. Я ей нет-нет, да за хлебом и молоком сбегаю. А были времена, к ней не попасть было… Да. Но она всегда стрижку на дому делала, уважительно так. А что меня не стричь — три волосины у меня, на одну драку.
— Умерла Прасковья Петровна, скончалась. Пожар в доме престарелых был, слышали, наверное?
— А как же не слышать, слышала. И Паша там сгинула?
— Да, она погибла во время пожара.
— Свят-свят, не своей, значит, смертью. В огне сгорела!
— Вот поэтому и по старым соседям хожу, нет в живых Прасковьи Петровны. Может, вы, Татьяна Ивановна, вспомните что-нибудь, каким она была мастером?
— Так давно это было. Хорошим мастером она была.
Татьяна Ивановна пустилась в воспоминания, забрасывая Сорневу совсем не нужными сведениями. Юлька, привыкшая доверять фактам и перепроверять их, фиксировала их на диктофон. Все это вряд ли ей пригодится, но не прерывать же бабушку на полуслове. Она наконец дождалась паузы в потоке слов и быстренько вставила:
— Скажите, а Прасковья Петровна что-нибудь необычное рассказывала вам о своих клиентах?
— Да что ж я ей, мать родная? Но вот убийство у нас в подъезде было, совсем рядом, на нашей площадке. Там, Паша говорила, клиентка ее убила мужа. Я до сих пор эту квартиру обхожу.
— Где было убийство?
— Ну, говорю же, здесь, у нас, в нашем подъезде!
— Прямо настоящее убийство? — Юлька изобразила такое удивленное лицо, что баба Таня прямо обрадовалась:
— Как, ты не знаешь, а еще в газете работаешь?!
— Это же давно было, я тогда, наверное, еще не родилась.
— Да весь город тогда на наш подъезд пальцем показывал!
— А что, в этой квартире клиентка ее жила?
— Нет, не жила, там Ольга Сныткина жила, да померла давно. В общем, там мужчина один видный с полюбовницей встречался. Ольга-то в отъезде как раз была. Жена мужа и застала там. Ножом зарезала.
— А с чего вы решили, Татьяна Ивановна, что это клиентка вашей соседки?
— Дак мне Паша потом сама говорила, что, мол, с клиенткой важной такая беда приключилась.
— Почему важной?
— Ну, муж у нее важный был, должность занимал большую.
— Значит, все это произошло совсем рядом…
— Да, плохая квартира оказалась. Ольгу потом все в милицию таскали, почему, мол, в вашей квартире свидания устраиваются? А она откуда знает, у дочери в гостях была. Так потом, после убийства, жить в этой квартире не смогла, уехала к дочке в Чапаевск насовсем, там и померла.
— Так, а Паша что говорила, почему так клиентка поступила, мужа прирезала?
— Говорю тебе, с бабой его застала. Мужики, они же паскудные, начальник, не начальник, а чужую бабу не пропустит.
— Но убивать-то зачем?
— Паша говорила, в состоянии аффекта, раз — и по горлу. Но я тебе скажу, что была Паша в этой квартире, дело прошлое, но я-то все тут знаю и вижу, мимо меня муха не пролетит. Думают, что я безумная старуха, а я в отделе пропусков на заводе работала и поэтому бдительная.
Юлька вся подалась вперед и думала только о том, чтобы у диктофона не закончились батарейки. Какая замечательная случайность, что ей удалось встретиться с Жанной! Информация становилась все более напряженной, горячей, и ей казалось, что даже воздух вокруг стал кипеть и двигаться. Зря она сегодня себя ругала за журналистскую провокацию, от нее получилась сплошная польза. Только, может, баба Таня приукрашивает прошлое? Теперь Юля благодаря работе в доме престарелых знает, что старики на это ох как способны!
Глава 33
В разговоре слово соскользнет с языка, как мышь из-под соломы.
Удмуртская пословица
Наши дни.
Кристина достала для следователя Сурина гостевую чашку и налила кипяток:
— Пожалуйста, товарищ следователь.
— Вы мне еще «гражданин начальник» скажите!
— Ну, знаете ли, мы со следователями не каждый день общаемся.
— А вот и плохо! Общались бы чаще — научились бы на вопросы следствия отвечать.
Девушка ему нравилась. Нет, конечно, это была просто человеческая симпатия следователя. Родители, особенно мама, замучили Алексея с темой женитьбы, как будто других дел у него не было. Да и когда он с девушками будет встречаться — сутками на работе? А на работе такие симпатичные девушки, как сегодня, появляются редко: то воры, то бандиты или убийцы, а то и старики совсем преклонного возраста. Как такая хрупкая девушка с ними справляется?
— Работа у вас тяжелая.
— Работа как работа, не лучше, не хуже других. Контингент специфический, но что делать? Вы когда вопросы свои задавать будете? Я ничего ведь не знаю, в ночь пожара не дежурила.
Следователь Сурин словно не слышал ее начинающегося возмущения, он сосредоточенно пил чай.
— Я не дежурила ночью, когда случился пожар, — настаивала Кристина.
— Не переживайте вы так! Не дежурили, и ладно.
— Но у вас же вопросы есть, вы сами сказали!
— И что! Есть у меня вопросы. Сейчас чай допью. Вы что такая агрессивная, Кристина Козина!
— Мне работать надо. У меня люди. Санитарка Юлька Мухина еще молодая, неопытная. Кстати, как раз по вашей части.
— В каком смысле по моей части?
— Из тюрьмы недавно освободилась.
— Ну, это не по моей части точно. У меня ее в списках нет.
— Так она после пожара к нам на работу устроилась. Кстати, толковая девчонка, а у нас с санитарками беда — не идут в санитарки.
— Ну, спасибо за чай. Теперь можно побеседовать?
— Давно уже можно.
— Кристина, я не могу найти раствор хлорной извести, — в подсобку заглянула девушка.
