– Я знаю, что сейчас четыре утра. Но произошло нечто чрезвычайное! – торопливо сказал Арно, глядя не на лицо Гая, а на его руки с синеватыми ногтями.
Слово «побеспокоить» Арно произносит, чтобы не говорить слова «разбудить». Арно всегда тщательно подбирает слова. Он не уверен, что Гай когда-либо спит. Нередко у секретаря возникает ощущение, что для отдыха Гай садится на пол, сдувается и опадает, как выброшенная на берег медуза.
– Наблюдатель из Подземья вышел на связь. ШНыры взорвали хранилище, – торопливо продолжал Арно.
– А камень, запирающий вход? – перебил Гай.
– Расколот на несколько частей.
Лицо Гая мгновенно расправилось, точно осевшую резиновую куклу поддули воздухом.
– Быстро туда! Пройдем через дверь!
Ближайшая дверь была в кабинете Гая. Нарисована на стене лично хозяином кабинета. Была она низка и полукругла, точно из толстых, тесно прилаженных досок. Вызванным арбалетчикам, которых Гай послал первыми, пришлось пригибаться, когда, вставив в глаза прыгун, они вшагивали в нее.
Гай и Арно ждали, пока они вернутся и доложат, что шныровских ловушек нет. Гай нетерпеливо поигрывал кабаном на цепочке. Конечно, кабан уникум надежный, но залипнуть в стене можно и с ним.
– А слизь рогрика? Наблюдатель видел ее снаружи? – внезапно спросил Гай.
– Слизи много и внутри, и снаружи.
– Ты точно знаешь?
– Да. Рогрик пострадал при взрыве. Наблюдатель сказал, что перемазался еще до того, как заглянул в хранилище.
Гай с облегчением выдохнул. Взрыв закладки в эльбнике был самым опасным местом его плана.
– Если наблюдатель перемазался, ему остались считаные часы. Кого ты посылал? – спросил он.
Лицо у Арно стало озабоченным:
– Одного бывшего шныра с даром ускорения.
– Дениса?..
– Вы его помните? Да. Нужно было сбегать быстро, вот я и прикинул, что Денис подойдет для этого больше остальных, – Арно тревожно всматривался в лицо Гая.
Тот махнул рукой:
– Жаль, конечно, что мы забыли его предупредить про слизь. Дар парня был нам полезен, но в последние месяцы он был уже не тот… Сильно сдал, начинал терять контроль над даром. – Гай на миг закрыл глаза, сливаясь со своим эльбеусом. В этот краткий миг он обозрел всю жизнь Дениса.
– Да, такая вот судьба… Прилетает к тебе золотая пчелка – и в твоей жизни все меняется. Ты оказываешься в ШНыре, учишься держаться в седле, нырять. У тебя больное сердце, ты борешься со своей слабостью, стараешься. Но однажды ошибаешься – и все… Разве это честно, Арно? Ведь он допустил всего одну ошибку! Возможно даже, это была минутная слабость. Почему нельзя все переиграть и получить второй шанс? Ведь повторно Денис закладку бы уже не взял?
– Вряд ли. Все мы порой допускаем ошибки, – осторожно отозвался секретарь.
– Ну кроме тебя, Арно, не так ли? Ты ведь никогда не допускаешь ошибок? – спросил Гай.
Арно скромно опустил глазки:
– Я стараюсь, но порой ошибаюсь и я.
– Ты ведь доволен своей жизнью, верно? Все эти костюмчики, машины…
Ощутив в голосе Гая первошныровское презрение к богатству и налаженному быту, Арно постарался не поднимать глаз, чтобы Гай не считал его мыслей. Можно подумать, смысл жизни в том, чтобы спать на бетонном полу под клетками с гиелами. Если на то пошло, Арно был доволен далеко не всем. Попросить бы у Гая хотя бы два выходных в неделю. Или даже пусть один, но регулярно. А то все у тебя как будто есть, а вот радоваться жизни некогда.
– А я вот хотел бы повернуть время вспять! – сказал Гай. – Хотел бы опять оказаться в ШНыре и пойти в нырок, обхватив руками шею пега. Я помчался бы сразу за Вторую гряду, не жалея пега… Нахлестывал бы его, пока хлыст не сломал! Да, мне было бы горячо, было бы больно! Но разве тогда я понимал, что такое боль?
Из двери вышел высокий арбалетчик и слегка кивнул, показывая, что путь свободен. Гай сразу шагнул в дверь. За ним с некоторой тревогой последовал Арно. Полминуты спустя они уже стояли в переходе у кофейного автомата, рядом с которым не так давно лежала в нише Штопочка. Сейчас здесь стоял один из арбалетчиков Гая.
– Фонари есть? Мне не надо. Вам, – отрывисто произнес Гай и шагнул в расступившуюся стену.
Арно и арбалетчики едва успевали за ним. Один из телохранителей бежал впереди. Фонарь был прикреплен у него к арбалету, и когда он высвечивал какое-то пространство коридора, он его одновременно выцеливал.
Изредка Гай останавливался и к чему-то прислушивался. Когда его белое напряженное лицо с набухшими веками поворачивалось к Арно, тому становилось не по себе. Гай искал дорогу с закрытыми глазами! Когда они вышли к каменному колодцу, Гай лег на живот и свесил над ним голову:
– Самый быстрый переход из Среднего подземья в Верхнее. И одновременно самая короткая дорога к другим эльбникам! Подползи ко мне, Арно!
Чистюле секретарю непросто было заставить себя лечь в грязь, однако пришлось. Ощущая, как пол тоннеля становится чище, а сам он грязнее, Арно подполз к Гаю. Бездонный провал дышал сыростью и гнилью.
– Он идет сюда, Арно! Положи руку на стенку, ты почувствуешь!
Арно пугливо повиновался. Ладонь уловила дрожь. В мгновения, когда дрожь усиливалась, усиливалась и волна вони. Что-то двигалась снизу, вытесняя из колодца застоявшийся воздух. Арбалетчики направили в колодец фонари. Оба нервничали.
– Не вздумайте стрелять! – предупредил Гай. – Рогрику нужны не вы. Вначале он навестит все эльбники и присоединит к себе всех эльбов, затем направится к ШНыру. Там, где закончатся ходы, он выползет на поверхность. Закладка будет причинять ему боль. Он потеряет чутье, ослепнет, и нам придется его направлять.
– Рогрика? – недоверчиво спросил Арно.
– Границу он сможет пробить лишь там, где она незащищеннее всего! Это место мы и должны ему показать.
Голос Гая подрагивал. Арно вначале подумал, что Гай, как и он, боится, но внезапно понял, что это был не страх, а нетерпение. Гая раздражало, что рогрик медлит в колодце.
– Рядом со ШНыром много таких мест! Граница истончилась от повторяющихся нырков, – сказал Арно.
– Да, но она затягивается, как заживают мелкие ранки. Наверняка пробить ее можно лишь там, где Митяй Желтоглазый однажды нырнул с очень сильной закладкой, унося ее назад на двушку!
Луч фонаря скользнул через Арно, и на стенке колодца он увидел свою собственную тень.
– Закладку?! Назад на двушку?! – не поверил Арно.
– Митяй посчитал ее настолько преждевременной, что вырвал ее из рук у того, кто ее принес, и немедленно нырнул с ней на двушку. Тут же нырнул, на уставшем пеге, едва не угробив его при этом. И там, где он нырнул, граница мира не просто истончена. Она как заплата на шаре, как свежая рана. Там рогрик ее пробьет!
