И Рузя вдруг – прозрением каким-то – понял, почему за Гошей прилетела золотая пчела. Гоша соглашался впрягаться в чужую телегу и тянул. Пусть с нытьем, пусть с попреками, пусть почти с ненавистью, но тянул. И посуду мыл. И на кухне возился. И Суповне помогал. Хоть и сачковал, хоть и смыкал бедную Надю, но все же тянул изо дня в день.
Сашка и Рузя обходили Москву, засевая ее «нежданчиками», и Сашка начинал постепенно понимать, почему Ул назвал Рузю «социальным героем». Там, где Сашка создавал конфликты, Рузя улаживал все монотонным бормотанием. Он был способен забормотать любого охранника на проходной офисного центра. Какой смысл перемахивать через забор и перемещаться перебежками, стараясь не попасть под камеры, когда тот же «нежданчик» пронесет им сам охранник, да еще и дверь подержит? А как Рузя говорил по телефону! Не заискивал, не грубил, позиций не сдавал. Был так зануден и одновременно вежлив, что всегда добивался своего.
Как-то Афанасий послал их в Рузу оформлять документы.
– Разве это не глас судьбы, чтобы Рузя поехал в Рузу! – воскликнул он.
День оказался неудачным. Все сдавали отчеты, и очереди были огромные. Сашка впервые понял, что люди – существа стадные и что в состоянии стресса стадность моментально начинает проявляться.
Толпа вела себя как живое существо, наделенное отдельным сознанием. Вначале был хаос – просто люди, бегающие от кабинета к кабинету и производящие панику. Женщины ссорились, пытаясь занять сразу несколько очередей. Кто-то проталкивался, кто-то шипел, кого-то выталкивало на обочину. То, что очередей было много, сильно сбивало привычную схему. Люди торопливо вырабатывали тактики, в спешке обнажаясь каждый до своей доминанты.
Сашка с интересом вертел головой, наблюдая людей. Вот этот мужчина с бородкой, например, – человек сам по себе. Он стоит только в своей очереди, в общение не вступает, никому не помогает и предельно дистанцирован. В чужое пространство не вторгается, но за вторжение в свое готов разорвать. А вот этот маленький, светленький – бунтарь. Он что-то всем горячо доказывает, ругается, кипит. Временами с внезапным криком пытается ворваться в кабинет без очереди, но трусливо замирает у дверей. Ему не хватает решимости. У него низкий авторитет, и его вспышки гасятся всем первобытным стадом.
– Мне только узнать! Только узнать! – стонет бунтарь.
– Всем только узнавать! Стой!
И бунтарь стоит, ругая глупую систему.
Очередь стареет и мудреет, за считаные минуты перелистывая целые исторические эпохи. Вскоре из первобытного стада сам собой рождается Чингисхан – восточный мужчина с животиком. Его нельзя назвать ни самым быстрым, ни самым сильным, ни даже самым мудрым. Зато он уверен в себе и не ведает сомнений. У Чингисхана как у истинного полководца уже появились «правая рука» и «левая рука» – пара только что возникших мужчин-соратников, разруливающих вопросы, когда рядом нет самого хана.
Женщины, вначале просто воспроизводившие эмоции, инстинктивно примыкают к сильной стороне. Каждая ищет себе мужчину для защиты. Чувствуется, что если бы очередь растянулась на несколько недель или месяцев, то из этого примыкания могли бы возникнуть новые семьи.
В один из кабинетов очередь была самой длинной. Оттуда почему-то вообще никто не выходил. Прикрываясь общими интересами, Чингисхан попытался пробиться в кабинет с боем, однако Рузя внезапно одержал над ним великолепную победу.
– Пройдемте к администратору! – строго произнес он.
Чингисхан замер. Это был первый случай в истории, когда победителя народов влекли к администратору. Воспользовавшись его замешательством, Рузя хладнокровно протолкнул в кабинет Сашку, сунув ему в руки папку с бумагами. Сам же остался в коридоре, чтобы нейтрализовать буянящего хана.
В кабинете было три стола. Возле одного из них сейчас стояли все три чиновницы и, наклонившись, неотрывно смотрели на рыбку в банке. Сашка нерешительно кашлянул, пытаясь переключить их внимание на свою скромную персону, однако никто из чиновниц даже не шевельнулся. А потом Сашка увидел, что по стеклу очков одной из женщин ползет здоровенная оса, а женщина даже не пытается согнать ее.
Удивленный, он тоже бросил было взгляд на банку, но чей-то голос предупредил его:
«Не вздумай, а то замедлишься!
Сашка увидел Дениса. Смотреть на Дениса было тяжело. Он непрерывно мерцал, как мерцает неисправная лампа дневного света. Движений его Сашка вообще не замечал: просто Денис всякий раз возникал уже в новом месте.
– Что ты с ними сделал? – спросил Сашка.
– Да ничего, – ответил Денис. – Эта рыбка – мой противовес. Ну как ядро на цепи. Чем тяжелее ядро и чем быстрее ты вращаешь его вокруг себя, тем дальше можно откинуться назад и не упасть… Понимаешь?
Сашка ничего не понял. Денис ничего объяснять не стал и махнул рукой. Его голос то повышался, то понижался, точно кто-то играл с настройками звука.
– Передай там в ШНыре, если кому-то, конечно, интересно, что я ухожу в микровремя.
– Куда уходишь? – рассеянно спросил Сашка.
Денис изо всех сил старался выглядеть небрежным:
– В Подземье я измазался слизью чудовища и теперь шансов дожить до завтра у меня нет. В микровремени, правда, я тоже не дотяну до завтра, зато успею гораздо больше. – Денис повеселел, но ненадолго.
– Мне очень жаль! – сказал Сашка.
Лицо Дениса стало злым:
– Себя пожалей! Это еще неизвестно, кому из нас скоро будет лучше. Я-то навсегда застряну в сегодняшнем дне – а вот вас, шныров, что ждет? – Денис исчез и в следующее мгновение оказался уже у окна. – Но вообще-то и мне не позавидуешь! К микровремени надо долго привыкать! Я брожу между вами, как между статуями в музее. Если кто-то из вас уронит стакан, я успею выспаться, пока он долетит до пола.
– Но со мной же ты разговариваешь нормально? – спросил Сашка.
Лучше бы он этого не говорил. Денис расхохотался:
– Нормально? Этот разговор стоит мне нескольких месяцев жизни! А ведь мы даже не друзья!
– А мне в детстве хотелось стать быстрее времени. Я представлял, что беру в магазине всякие шоколадки, сплю на дорогущем диване в салоне мебели, списываю ответы на контрольных… – сказал Сашка.
Денис выдохнул воздух через сложенные трубочкой губы:
– На диване спать? Да сколько угодно! Только самый мягкий диван будет жестким, как бетон! А подушка – как каменная глыба!
– Почему?
– Да они просто не успеют стать мягкими! Есть куча технических сложностей, которые можно понять только изнутри. Когда ты в микровремени, молекулы воздуха становятся для тебя чем-то вроде очень плотной воды. Я как метеорит в атмосфере – сразу начинаю сгорать от собственной скорости. Даже когда я просто иду – одежда на мне уже тлеет. А транспорт! Повсюду приходится ходить пешком, потому что любой автобус для меня – как застывшая на месте картинка!
