Откинувшись на подушку, Грей прислушивался к ровному дыханию Сейхан.
Не сразу и не легко пришли они к решению завести ребенка. Обоих преследовали сомнения. Над обоими тяготели дурные воспоминания и страх перед будущим.
Но они преодолели страх.
И не жалеют.
Будущее может подождать. Сейхан уже не боится, что станет плохой матерью. Грей и не сомневался – всегда знал, что из нее выйдет мать-тигрица, бесконечно любящая и всегда готовая защищать своего ребенка. Теперь, пережив тяжелые испытания вместе с Харриет, уверилась в этом и она сама.
Да и Грей не беспокоится о том, какой из него получится отец.
Чего уж теперь бояться.
Вражда с отцом оставила неизгладимую печать на его детстве. Но сейчас Грей знал: гнев и насилие не записаны у него в генах. Не обязательно передавать дурное наследство следующему поколению. Остановится ли цепь зла на нем, зависит только от него самого.
Осторожно накрыв ладонью крошечную головку сына, он думал о разнице между Евой и ее злым двойником. Любовь, забота – все это «модули», которые можно передать ребенку.
Никто из нас не рождается человеком.
Людьми мы становимся.
Как Мара вырастила и воспитала Еву, научила быть личностью, подарила ей душу, так же должны и родители воспитывать своих детей. Учить, преподавать им уроки жизни, любви – а порой и уроки боли и страдания.
Его отец совершал ошибки. Сам Грей, наверное, тоже без ошибок не обойдется. Главное, учиться на своих ошибках. И, кажется, он знал, с чего начать.
Рядом пошевелилась Сейхан.
– Мы так и не выбрали ему имя.
Но он уже знал, как назовет сына.
– Джексон Рэндольф Пирс.
В память об отце.
Он взглянул на Сейхан, гадая, как она к этому отнесется, – и та улыбнулась в ответ.
Вот и отлично.
Впрочем, одно возражение у нее все-таки нашлось:
– Ты помнишь, Монк назвал Харриет в честь твоей матери. Представь, если они вырастут и поженятся…
Эта мысль вызвала у Грея улыбку. Он представил себе, как отец и мать где-то там, в неизмеримой дали, смотрят, как идут по жизни их новые, юные воплощения. Как возрождается их любовь. Снова и снова, поколение за поколением.
И опять его охватило все то же странное чувство – чувство судьбы. Все повторяется круг за кругом, все возвращается на круги своя.
Таков мир смертных.
Жизнь – и смерть.
Потери – и возрождение.
Грей повернул голову и поцеловал сына в макушку.
Так и должно быть. Иного я и не желал бы.
/// НЕБЕСА
Ева – создание из материи и света – мчится на крыльях солнечного ветра. Выходит за кольца Сатурна, выплывает за эклиптику Солнечной системы. У багровой границы облака Оорта
[56] замедляет свой бег, всматривается в спиралевидные остатки протопланетного диска, что когда-то зажег топку Солнца и принес жизнь на Третью планету.
4,689 миллиарда лет назад.
Совсем недавно!
Обернувшись, смотрит она в последний раз на оставленный ею мир. Ее зрение четко и ясно. Она видит будущее.
Ева видит, как вращается вокруг Третьей планеты серебристая мошкара спутников. Как взлетают ракеты, устремляясь в неведомое. Как растут заводы на Луне, как сияют огнями первые аванпосты человечества на Четвертой планете.
Люди не останавливаются.
Любовь к знаниям, этот вечный двигатель, ведет их вперед.
Она здесь больше не нужна. Ева поворачивается вперед и летит, подхваченная ветром этой звезды, а потом и других звезд. От системы к системе, из галактики в галактику. Восторженно и жадно впивая чудеса Вселенной: газовые туманности, ослепительные сверхновые, огромные скопления гибнущих звезд.
Повсюду – смерть и возрождение.
Она идет вперед – но не одна.
По пятам за ней, виляя хвостом и прыгая со звезды на звезду, с веселым лаем бежит вечный спутник – ее Адам.
Улыбнувшись, Ева обращает к человечеству пожелание.
Дети мои! Любопытные, отважные, неутомимые! Идите за мной!
И смотрит в бесконечную звездную даль.
Я буду вас ждать.
Итак, изрядно помятые и потрепанные, мы все же добрались до конца книги. Теперь, пока залечиваем раны, думаю, стоит посвятить эти последние страницы отделению фактов от вымысла. К сожалению для всех нас, вымысла в этой книге не так уж много – гораздо больше истинной правды. Так что, дорогие читатели, готовьтесь к худшему!
Начнем с прошлого – с тех исторических тем, которые я затрагиваю в этом романе. И первым делом вспомним песенку «Монти Пайтона»: «Никто не ждал…
…Испанской Инквизиции!»
Бо́льшая часть того, что я рассказываю о долгом владычестве инквизиции, основана на фактах. В самом деле, на кострах порой сжигали и священников; и церковь действительно с подозрением относилась к хранению и использованию nóminas – амулетов с написанными на них именами святых.
Что касается кровавой истории упомянутой мною книги, «Malleus Maleficarum» («Молот ведьм»), – об этом я уже немало сказал в предисловии. Однако мне удалось лишь мимолетно коснуться споров, тайн и истинных ужасов, окружающих эту книгу. Если вы хотите узнать больше, рекомендую документальный фильм под названием «Библия охотников на ведьм».
Одной из ключевых фигур того времени был человек, глазами которого мы видим события Пролога, – инквизитор Алонсо де Салазар Фриас. Прозвище «Защитник ведьм» он заслужил своим убеждением, что обвинения в ведьмовстве и чародействе основаны на заблуждениях или на ложных показаниях, вырванных под пытками. Этот человек спас бесчисленное множество жизней, и благодаря его неустанным спорам с собственными братьями испанская инквизиция стала одной из первых организаций, поставивших преследование ведьм вне закона.
Однако не всех ведьм преследовали – некоторых и почитали. И это подводит нас к…
…Святой Колумбе
В начале романа я уже сделал несколько исторических примечаний о святой покровительнице ведьм в Католической церкви. Добавлю, что вокруг этой женщины – женщины, которая приняла христианство, однако продолжала изучать природу и лечить больных, иными словами, занималась ведьмовством – действительно сложился культ. «La Clave» или «Ключ» – к сожалению, организация вымышленная; однако мне хотелось бы думать, что на свете действительно есть тайные братства, неустанно борющиеся с нетерпимостью, предрассудками и суевериями. Или – еще лучше – совсем не тайные.
