Подходя к столу, Карли окинула внимательным взором людей вокруг. У дверей дежурили два дюжих охранника: их она смерила сердитым взглядом, но лица «церберов» остались бесстрастны. За столом трое незнакомых мужчин. Еще до того, как кто-нибудь из них заговорил, по одежде, позам, выражениям лиц Карли безошибочно распознала в них американцев.
Священник представил друг другу всех присутствующих и пригласил девушек садиться.
Итак, Карли не ошиблась: эти трое – американцы. Самый здоровенный, тот, что жует сигару, словно вышел из фильма ужасов – ни дать ни взять Годзилла! Двое других – похоже, тоже парни крутые, но на вид более дружелюбные. У одного глаза цвета штормового неба и такой пристальный взгляд, что ему тяжело смотреть в лицо. Второй – ее ровесник или чуть старше, с растрепанными светлыми волосами, на вид безобидный и почти что милый. Когда Карли подошла ближе, он застенчиво улыбнулся ей, и взгляд его задержался на ее стройной фигуре.
К такому вниманию Карли привыкла. Однако не стала улыбаться в ответ.
– Прошу вас, садитесь, – повторил священник.
Все расселись за столом – мужчины с одной стороны, женщины с другой. Священник сел во главе стола.
– Коммандер Пирс, чтобы разбить лед, быть может, вы выложите карты на стол первым? Мне кажется, это значительно облегчит дело.
– О чем вы? – резко спросил мужчина, названный Пирсом. Как видно, священник ему не слишком нравился – и это навело Карли на мысль, что ему, возможно, стоит доверять.
– Ну, начните со своего имени. Звания. Организации.
Долю секунды коммандер Пирс молчал; затем, словно придя к какому-то выводу, достал из кармана бумажник и извлек оттуда серебристую, металлически блестящую карточку. Бросил ее через стол, и карточка оказалась между Карли и Марой.
На ее блестящей поверхности сверкала серебристая голограмма.
Один-единственный символ. Греческая буква.
Мара ахнула и обменялась обеспокоенным взглядом с Карли.
– Сигма?!
Карли гордо выпрямилась и отважилась взглянуть прямо в холодные серые глаза Пирса.
– Кто вы? – спросила она, коснувшись карточки. – Что это значит?
– Мы члены отряда «Сигма» – организации, связанной с УППОНИР.
Мара нахмурилась.
– Военный научно-исследовательский институт в США?
– Совершенно верно. Именно УППОНИР, через «Брушас интернэшнл», финансировала ваше исследование. – Взгляд его обратился к Карли. – Ваша мать знала о нашем участии и обещала хранить его в тайне. Мы полагаем, что знак «Сигмы», появившийся на мониторе в ночь убийства, мог быть призывом о помощи.
– И я о том же подумала! – воскликнула Мара, подавшись вперед.
– Или это просто совпадение? – заговорил молодой блондин по имени Джейсон. – Не увидели ли мы, как в тесте Роршаха, смысл там, где его нет?
– Не исключено, – Мара покачала головой. – Но как это выяснить? Без «Генезиса» и его программного обеспечения – никак.
– А «Генезиса» у нас больше нет, – заметил Грей. Как видно, он уже знал эту историю. Однако в голосе его не слышалось обвинения или досады.
– Нам удалось спасти жесткие диски с модулями, – добавила Мара.
Карли кивнула.
– Да, мы буквально вырвали их из рук тех ублюдков, что на нас напали.
…и убили мою мать!
Мара сглотнула.
– Думаю, мы потеряли бы и диски, если б вовремя не получили предупреждение об опасности.
– Что за предупреждение? – спросил Грей.
Мара обменялась быстрым взглядом с Карли.
– Программа начала вести себя странно. Прямо перед нападением. Как будто что-то почувствовала. Думаю, уловила сигналы GPS-маячка, который нам подбросили. Сейчас, вспоминая об этом, я испытываю беспокойство.
– Почему? – спросил Джейсон, делая себе бутерброд с сыром.
– Ева – так я назвала свой искусственный интеллект – напряженно прислушивалась к этому сигналу, выглядела почти испуганной. Как будто узнала его. И это заставило меня задуматься: что, если она его вспомнила?
– Но откуда? Где она могла слышать его раньше? – не понял Джейсон.
– В библиотеке, в ночь резни. – Мара бросила извиняющийся взгляд на Карли. – Если убийцы выследили жертв, подбросив матери Карли или еще кому-нибудь такой же маячок, память об этом могла сохраниться в глубинах сознания Евы, в недрах ее квантового процессора. И, может быть, теперь она узнала этот сигнал.
– И связала его с кровопролитием и убийством, – закончил Грей.
Мара кивнула.
– Это не на шутку меня пугает. Ева – та, что украдена из гостиницы – в своем нынешнем состоянии очень нестабильна. Ее разум и психика незрелы. Такая хрупкость в неопытных руках…
– Или и того хуже, – прервал священник, – в руках злодеев.
Все взгляды обратились на него.
– Отец Бейли, – нахмурился Грей, – а вы-то что обо всем этом знаете? Какое вы имеете к этому отношение?
– Ах да, коммандер Пирс… Я ведь обещал вам выложить свои карты на стол. – Он кивнул на серебристое удостоверение Грея. – Так же, как вы выложили свою.
Из кармана священник извлек две черные карточки и положил их на стол, бок о бок. Выглядели они словно два парных кусочка обсидиана – черные блестящие прямоугольники, будто извлеченные из церковного витража. Ощущение это подкреплялось тем, что на карточках красовались одинаковые символы: на каждой скрещенные ключи, перевитые лентой и увенчанные папской тиарой.
Карли ничего не могла понять. Она знала, что скрещенные ключи с тиарой – папская печать, знак Папы Римского; но это ничего не проясняло.
Грей с другой стороны стола, прищурившись, разглядывал карточки. И вдруг резко встал, отодвинув стул. Как видно, ему открылась разгадка.
– Знак Близнецов… – проговорил он.
Глава 14
25 декабря, 17 часов 55 минут
по западноевропейскому времени
Лиссабон, Португалия
Пирс смотрел на отца Бейли через стол широко раскрытыми глазами.
Так вот почему он выглядит так знакомо!
[31]
В веселом блеске глаз Бейли было что-то отцовское: так родители умиленно и с нежностью любуются своими детьми. Такое выражение Грей видел раньше лишь раз – в глазах старика, ныне давно умершего, но в свое время оказавшего «Сигме» неоценимые услуги.
